Гайдзин. Том 1

В ту ночь, когда сгорело его первое убежище, он спал на топчане в крошечном убогом закутке в дальнем конце бара, на который ушли его последние деньги. Задолго до того, как проснулись остальные, его чувство опасности, отточенное с самого детства в двух десятках пожаров, подало сигнал и вырвало его из сна, он увидел, что языки пламени уже лижут деревянную лестницу наверх, увидел, как еще одна выдолбленная тыква, наполненная маслом и с горящей тряпкой у горлышка, влетела в бар.

Обезумевшая собака запрыгала вниз по ступеням и присоединилась к двум кошкам, метавшимся в поисках выхода. Они начали носиться по бару, прыгая на стойку, натыкаясь на бутылки со спиртным, бутылки падали на каменные плиты пола и разбивались, давая новую пищу огню. С переполненного этажа наверху донеслись вопли и страшный шум. Полуголые люди в панике устремились вниз и на улицу, пламя лизало им руки, ноги.

Лестница занялась и вспыхнула. Внезапно огромный язык огня взметнулся вверх по сухим, как порох, стенам и перилам. Жар в баре стал слепящим, раскаленный воздух устремился ввысь, и поднятый им ветер превратил огонь в ревущего неукротимого убийцу. Косяки входной двери вдруг яростно запылали, пламя почти целиком закрыло проход. Новые толпы людей, обезумев, с воплями ринулись вниз по лестнице, в панике давя и спотыкаясь друг о друга, второпях накинутая одежда на некоторых уже горела. Какие-то минуты прошли после поджога, но огонь уже стал безраздельным властелином, и дом был обречен.

Ори оставался в своей каморке, приученный к пожарам, он не испугался. Прижавшись к полу, он избегал клубящегося дыма, рот его уже был прикрыт смоченной в пиве тряпкой. Путь отступления в случае любой опасности был автоматически просчитан им сразу же, как только он вошел в комнату. Безопасность всегда лежала в способности не поддаваться панике, а на этот раз еще и в прыжке через маленькое, закрытое ставнями окно в противоположной стене бара, в стороне от горящей лестницы, которое выходило в темный переулок.

Ори уже приготовился к броску, когда увидел дородного владельца в ночной рубашке и колпаке, который вместе другими насмерть перепуганными людьми старался пробиться вниз. Под мышкой он крепко сжимал железный сундучок. Этот человек яростно оттолкнул еще одного беднягу с дороги прямо в огонь, но лишь затем, чтобы тот же огонь в следующую секунду превратил его в вопящий факел. Лестница рухнула, отрезав путь всем, кто еще оставался наверху, и хозяин вместе с двумя другими несчастными полетел вниз, в пылающие обломки. Сундучок вылетел из его беспомощных рук и покатился по полу. Один сильно обожженный мужчина, пошатываясь, выбрался из огня и захромал к двери. Пламя жадно поглотило владельца и двух остальных и, казалось, так же жадно потянулось к сундучку.

Без колебания Ори босился сквозь огонь, подхватил сундучок и метнулся к окну. Гнилые ставни разлетелись в стороны, и он очутился на свежем воздухе в переулке. Тут же пригнувшись, он припустил к ограде напротив, перемахнул через нее и, не поднимая головы, заскользил через бурьян и мусор Ничейной Земли к покинутому колодцу.

Добежав до него, он осторожно оглянулся, грудь его ходила ходуном. Пламя, пожирающее постоялый двор, взметнулось в небо. Люди сновали вокруг, крича и ругаясь. Два человека выпрыгнули из окон второго этажа. Другие поливали из ведер соседние дома и постройки, громким ревом призывая остальных себе на помощь.

Его никто не заметил.

Пока шум прикрывал его, он разыскал сломанный ломик и вскрыл им сундучок, не обращая внимания на рой комаров и других ночных насекомых, облепивших его. При виде сокровища внутри его затрясло. Он быстро затолкал два мешочка с монетами в карманы своих коротких штанов, еще один – за пазуху. Потом с огромной тщательностью закопал примерно еще дюжину и в другом месте сделал то же самое с сундучком.

Все следующее утро он бродил по Пьяному Городу, пока не нашел более уединенно стоящий постоялый двор, подальше от пепелища. Десять «мексиканцев» в руку владельца и вес того, что еще оставалось в мешочке, доставили ему быстрое и услужливое внимание и большую комнату, которую он сам выбрал. Владелец, мужчина с глубоко посаженными, ярко-голубыми глазами – совсем как у нее, подумал Ори, и мысль эта откликнулась острой болью внизу живота, показал на мешок:

– С таким добром тебе свою башку не уберечь, желтолицый кенгуренок.

Ори не понял слов. Однако вскоре их смысл стал ясен ему, и тогда появился Тайми. Понял он и то, что, если Тайми будут хорошо платить, и владельцу тоже, Ори может считать себя в безопасности и здесь, и на улице, а в его отсутствие комната его будет неприкосновенна. В качестве дополнительной меры предосторожности, сознавая опасность того, что он доверился этим людям, Ори с помощью знаков и терпения дал им понять, что эти два мешочка были лишь малой частью его богатства, которое надежно охранялось в укромном месте в деревне и которое он готов был щедро тратить на свою защиту и на все остальное, что ему понадобится.