Галактики как песчинки

Выбросив замечательную фигуру из своих мыслей, Смитлао опустил свой летун на каменную полосу перед домом. Он был рад выбраться наружу, день стоял ветреный, и в кучевых облаках, сквозь которые он пробивался, было полно турбулентных завихрений. Поместье Ганпата с непрозрачными окнами, башенками, бесконечными террасами, ненужным орнаментом и массивным крыльцом напомнили ему выброшенный свадебный торт.

Его прибытие вызвало немедленную активность. Трое роботов-часовых приблизились к летуну с трех разных сторон и, подойдя вплотную, наставили на него вращающиеся головки лучеметов.

"Да, - подумал Смитлао, - никто не проникнет сюда незванным. Ганпат не отличается дружелюбием даже по недружелюбным стандартам своего времени; иметь такую дочь как Плойнлой - бесчестье, и это только усиливает угрюмые стороны его меланхолического темперамента.

- Идентификация?! - потребовала машина-начальник.

Она была уродлива, приземиста и чем-то неуловимо напоминала жабу.

- Я - Дж. Смитлао, психодинамист, прибыл к Чарльзу Ганпату, - ответил Смитлао.

При каждом визите ему приходилось проходить через эту процедуру, и каждый раз произнося эти слова он показывал свое лицо машине. Та что-то хрюкала в ответ, сравнивала внешний вид и информацию своей памяти, и наконец сообщала:

- Вы - Дж. Смитлао, психодинамист, прибыли к Чарльзу Ганпату. Цель?

Проклиная эту чудовищную медлительность, Смитлао каждый раз говорил роботу:

- У меня назначена встреча с Чарльзом Ганпатом на десять часов для проведения ненавистеукрепляющих процедур.

- У вас назначена встреча с Чарльзом Ганпатом на десять часов для проведения ненавистеукрепляющих процедур, - после паузы повторял робот. Следуйте вот этим путем.

Он отъехал в сторону с неожиданной грациозностью и заговорил с двумя другими роботами, успокаивая их, механически повторяя:

- Это Дж. Смитлао, психодинамист, прибыл к Чарльзу Ганпату. У него назначено свидание с Чарльзом Ганпатом на десять часов для проведения ненавистеукрепляющих процедур.

Повторение продолжалось до тех пор, пока они не усвоили эти сведения.

Тем временем Смитлао обратился к своему летуну. Та часть кабины, в которой он находился, сдвинулась с места и колесами опустилась на землю. Неся в себе Смитлао, она в окружении роботов направилась в сторону главного здания.

Поднялись автоматические шторы, закрывая окна. Смитлао всегда поступал так в присутствии других человеческих существ. Теперь он мог видеть, и быть видимым только на экранах. Такова уж была людская ненависть (эквивалент страха) испытываемая ими к своим сородичам, что он не смог бы вынести непосредственного общения с ними.

Одна за другой машины взбирались на террасу, преодолевая массивное крыльцо, где их окутывал туман дезинфекторов, проезжали по лабиринту коридоров и оказывались, наконец, в непосредственной близости от Чарльза Ганпата.

Темное лицо Ганпата, появившееся на экране экипажа, казалось отделяло от психодинамиста совсем небольшое расстояние. И как всегда он сохранял самообладание, что плохо свидетельствовало о мастерстве Смитлао, поскольку задача как раз и заключалась в том, чтобы один из собеседников довел второго до великолепнейшего приступа ярости. Исходя из этих соображений социодинамист уже собирался приступить к ненавистеукрепляющим процедурам, когда нечто более важное туманно замаячило на сегодняшней повестке дня.

Машина Смитлао задержалась приблизительно в ярде от изображения пациента, что было намного ближе, чем разрешали правила приличия.

- Я запоздал, - деловито начал Смитлао, поскольку не мог заставить себя появиться в твоем обществе, которое так омерзительно, ни минутой ранее. Я надеялся, что если я запоздаю как следует, то какой-нибудь счастливый несчастный случай заставит твой мерзостный нос убраться с твоего - как бы это поточнее назвать? - рыла. Увы, он на месте, да еще и с ноздрями, так напоминающими крысиные норы, ведущие прямо в череп.

Внимательно следя за выражением лица своего пациента, Смитлао отметил лишь слабую тень раздражения. Вне сомнения, Ганпат был человеком, которого нелегко вывести из себя. Но, к счастью, Смитлао был специалистом в своей области, он решил прибегнуть к более утонченному оскорблению.

- Да, когда ты обратился в Геноцентр с просьбой, тебе даже в голову не пришло, что хотя бы в этом одном-единственном случае человек вынужден обходиться без помощи экранов. А то-то, наверное, думал, что даже любовью можно заниматься по телевизору! Последствия? Одна дочка, да и то чокнутая... дочка-то у тебя рехнувшаяся, Ганпат! И ты не рыдаешь? Ты только подумай, как хихикают над тобой твои конкуренты по авторазработкам. "Помешанный Ганпат и его рехнувшаяся дочка, - только и говорят они. - Да он даже гены-то свои не контролирует!" Вот, что они думают о тебе.

Насмешки достигли своего желаемого эффекта. Кровь прилила к лицу Ганпата.

- С Плойплой все в порядке, - отрезал он, - разве что она только изолирована, и ты же мне сам это говорил!

То, что он начал отвечать на вопросы было добрым знаком. Дочь всегда была слабым местом в его броне.