Галерея женщин

На том и порешили, Рона явится только через три недели, моя жена тоже сразу не поехала (ей помешала поездка на Запад), я отправился туда сам и обнаружил там истинную сказку: голубое море, чайки, парусники, пароходы, уют и роскошь домика на острове – плетеные кресла, деревянные качели на скалах, лодка с веслами, четырнадцатифутовый парусник, чудесный песчаный пляж с подветренной стороны острова, только купайся. А с другой стороны, в паре миль от двери, бороздят просторы океанские лайнеры и грузовые суда.

Когда штормило, волны яростно бросались на скалы, бились и грохотали прямо под нашими окнами. А туманными и мглистыми ночами ты в полном заточении – маленький остров словно отрезан от остального мира. Только слышишь унылые колокола бакенов да уханье маяков – на Рейс-Рок, Фишер-Айленд, Галл-Айленд, Уотч-Хилл. А на рассвете, на закате, да и в ясный день – какая же красота на море! Воды так и бурлят, так и приплясывают в лучах солнца, ветерок подгоняет волны, гладит тебя по щекам, треплет волосы. Легкие суденышки облаков плывут по своему прозрачному морю. А у скал, вокруг которых поигрывает зыбь, иногда видишь прибитый штормом рангоут, нос корабля или штурвал. Однажды прямо под моим окном оказалась целая капитанская рубка, на ней красовалось название судна: «Джесси Хейл».

Но меня никогда не покидало ощущение того, что море – штука опасная, смертоносная и обманчивая. Оно может быть спокойным, как какая-нибудь заводь, но пройдет полчаса, и мир погружается во мрак – набегают грозовые тучи, воцаряется туман, начинает хлестать дождь и даже град, на скалы этого клочка земли со шлепками накатываются гигантские волны, от этих могучих шлепков соль с пеной взлетают кверху и почти добираются до наших окон. Иногда мне кажется: не будь здесь кустарников и валунов или небольшого, закаленного на ветру дерева, за которое можно уцепиться, тебя бы запросто утащило к себе море. Сам дом, по счастью, был надежно укреплен тросами. Но все равно, эти неудержимые ветра и яростные волны, особенно в ночное время, наполняли тебя страхом. Но Уинни к этой опасности относился спокойно, она даже щекотала ему нервы, и он радостно распевал песни об островах и подвигах древнегреческих воинов.

Все это прекрасно, но я никак не чувствовал себя вполне счастливым, не был в гармонии с самим собой, хотя проводил много времени с Уинни и на море. Потому что где она, хозяйка всех этих кущей? У себя в нью-йоркском бюро, где же еще, либо в своем завидном доме в Джерси-Сити. А меня почему сюда занесло? Потому что этого пожелал Уинни, но не она. Это он пожелал работать со мной и был доволен, что я согласился, – но платит за это она! Меня это выводило из себя! Могу себе представить, что она обо мне думает, ее мысли доплывали до меня прямиком из Нью-Йорка. Они были почти осязаемы! Но когда я говорил об этом Уинни или пытался говорить, он только отмахивался. Я же совсем не знаю Рону! Это щедрая душа, теплый человек, готовый помочь ближнему! К тому же, заверили меня оба, и это было чистой правдой, она завалена работой и выбраться из города никак не может.

Тем не менее бывали случаи, когда он трудился над чем-то объемным и свои сочинения пересылал ей. А потом, выполнив намеченную работу, мы приглашали ее, как и мою жену, приехать. В поведении Роны, надо сказать, сквозила какая-то робость и застенчивость. В первый раз она приехала только на выходные – дела, как она сказала, требуют ее присутствия в городе. Но через неделю или дней десять, окрыленная успехом первого визита, который и правда прошел в обстановке общего веселья, она приехала уже на две недели, которые растянулись до трех.

Но во время этого второго визита возникло нечто едва заметное, что касалось всех, некая скованность, от которой было не отделаться. Почему вдруг? Я думал потом о причине и понял, что дело во лжи и самообмане, какие лежали в основе наших отношений, и это не поправишь, не изменишь, потому что все мы отличались друг от друга характерами и целями, каких хотели достичь. Но внешне мы были самой обычной группой любителей повеселиться. Купание, рыбалка, катание на лодке, грезы о будущем и так далее. Разговоры, споры, смех. Готовка пищи, мытье посуды. Планы – поехать туда-то и туда-то. Неудачи и достижения. Если что и бросалось в глаза, так это якобы платонические отношения между Уинни и Роной, они давали всем понять, что никакой близости, кроме позволительной между парой нежных друзей, тут нет и в помине и не будет, пока их не объединят супружеские узы. Но иногда все это казалось плохо скрываемым притворством, а на самом деле близость была очень даже подлинной.