Галилей и отрицатели науки

Давайте, однако, поразмыслим, как советовали поступить Галилею его друзья и все церковники, не питавшие (во всяком случае, пока) антипатии к нему. С точки зрения Галилея, хотя на тот момент у него еще не было непосредственного доказательства вращения Земли, его открытия уже достигли двух результатов. Во-первых, продемонстрировали ошибочность некоторых аргументов тех, кто претендовал на наличие у них доказательства неподвижности Земли (например, что Земля в ином случае лишилась бы Луны). Во-вторых, свои находки казались Галилею “убойным доказательством” истинности системы Коперника и для него уже не стоял вопрос о том, следует ли считать эту модель хотя бы частично правильной. Причем правильной не просто как некая математическая абстракция, которой как-то удается повторять природу, а как истинное описание физической реальности.

В этом Галилей боролся с мнениями, устоявшимися в течение веков, когда наука считалась отделенной от наблюдений. Исследователи придумывали научные модели, соответствующие наблюдаемым явлениям, но не описывающие истинную реальность. Беллармино, Гринбергер, Барберини и прочие призывали Галилея отказаться от убеждений, сложившихся на основании скрупулезных научных наблюдений и блистательных логических выводов, всего лишь из-за кажущихся противоречий с некими священными, древними, туманными поэтическими текстами – и то лишь при условии, что эти тексты понимаются буквально, а не метафорически. Иначе говоря, неправда, что Беллармино и Гринбергер пытались всего лишь убедить Галилея не ввязываться в теологию, как полагают некоторые современные ученые. Это доказывает, например, тот факт, что, рассматривая аргументы, которые Галилей представил в поддержку коперниканства, Гринбергер сказал Дини, что “беспокоится о других фрагментах Священного Писания”, а Беллармино особо отметил, что учение Коперника следует преподносить исключительно как математический трюк. Вовсе не игры Галилея в теолога и его вылазки в библейскую экзегетику раздражали их, ничего подобного! Они вознамерились сокрушить камень преткновения – коперниканскую систему как отображение реальности, потому что, с их собственной точки зрения, отстаивали полномочия Писания на установлении истины.

Можно ли, следовательно, удивляться, что Галилей, по крайней мере вначале, отказался сотрудничать с ними? Нужно ли ему было отвергнуть то, что он считал единственно возможными логическими выводами, ради аналога политкорректности в реалиях XVII в.? Вспомним, в конце концов, что Галилей был прав. Галилей ни разу не высказал ни малейших сомнений в истинности библейских текстов. На тот момент он еще надеялся, что разум восторжествует, и делал все возможное, чтобы доказать, что, если толкования Писания можно переформулировать в соответствии с тем, что демонстрирует природа, факты остаются фактами.

Неожиданная помощь с неожиданными последствиями

С 1615 г. Галилей более открыто поддерживал коперниканство, идя против мнения своих друзей и пренебрегая советом церковных иерархов. Скорее всего, источником вдохновения, стимулом и поддержкой для него в этом стала удивительная книжица, опубликованная теологом-кармелитом Паоло Антонио Фоскарини.

Уроженец Монтальто-Уффуго в Калабрии, Фоскарини славился обширными знаниями, простиравшимися от теологии до математики. Чези прислал Галилею книгу Фоскарини 7 марта 1615 г. Коротенькое издание имело необычайно длинное название – приведем лишь его часть: “Записки преподобного отца, магистра Антонио Фоскарини, кармелита, относительно мнения пифагорейцев и Коперника о подвижности Земли и неподвижности Солнца, а также о новой пифагорейской системе мира и пр.”. Заглавие ссылалось на тот факт, что первая негеоцентрическая модель космоса действительно была предложена последователями Пифагора – пифагорейцами – в IV в. до н. э. Философ Филолай предположил, что Земля, Солнце и планеты движутся по круговым орбитам вокруг центрального огня. Греческий философ Гераклид Понтийский добавил, также в IV в. до н. э., что Земля вращается еще и вокруг своей оси, а Аристарх Самосский в III в. до н. э. первым предложил гелиоцентрическую модель.