Галилей

Это была большая победа. Теперь надо было найти подходящего человека. Ненте не устраивал Галилея. У него на примете был другой богослов — Джачинто Стефани. Но как сделать, чтобы с этой кандидатурой согласился Мостро? Здесь опять помогла донна Катерина. Мостро не стал возражать против Стефани, однако бумагу, поручающую ему это дело, прислать не удосужился.

Стефани себя особенно не утруждал. Раз рукопись получила одобрение в Риме и все необходимые подписи флорентийских властей, то что еще нужно? Написанные позже страницы — вступление и заключение — вызвали у Стефани умиление. Он даже прослезился. С какой покорностью Галилей говорит, что подчиняется воле начальственных лиц! Да автора, который снабдил сочинение столь благочестивым вступлением, надо умолять, чтобы он издал свой труд, а не ставить ему препоны!

Задержка была за Мостро. Крайне необходимо, чтобы посланные ему страницы, вступление и заключение, он одобрил: тогда начертанное им «Печатать дозволяется» имело бы силу для всей книги. Но Мостро возмутительно медлил. Ни Кастелли, ни донна Катерина, ни посол не могли добиться ничего, кроме обещаний. Хлопоты эти начались еще осенью, а уже на дворе весна. Сколько он будет еще тянуть?

Выход был только один. Следовало представить хлопоты по изданию «Диалога» не как личное дело автора, а как дело, в котором кровно заинтересован великий герцог Тосканы.

Андреа Чоли, первый секретарь, докладывал Фердинандо о просьбе Галилея. Прочел его длинное, вызывающее сострадание письмо. Он хотел-де лично обратиться к государю, но болезнь опять его свалила. Он в тревоге и волнении. К обычным недугам прибавились душевные муки. Магистр святого дворца продолжает тянуть. Месяц идет за месяцем, а он не возвращает посланных ему страниц. Он, Галилей, умоляет, чтобы посол от имени их высочества поговорил с ним, настаивая на завершении дела. А то книга его заброшена. Жизнь его догорает. Неужели он так и умрет, не узнав, что станет с книгой, стоившей ему столь тяжких и долгих трудов?

Фердинандо расчувствовался. Конечно же, надо помочь старику! Пусть посол заявит верховному цензору, что он, государь, желает как можно скорее увидеть напечатанной эту важную книгу.

Никколини тут же ответил, что не пожалеет сил, дабы исполнить приказ. У него в доме всегда принимают близко к сердцу все касающееся Галилея. Несколько дней назад донна Катерина опять говорила с магистром святого дворца. Тот хотел, чтобы книгу во Флоренции проверял Ненте, а Галилей отдал ее Стефани. В этом, мол, все затруднение.

Мостро намеренно измышляет все новые отговорки! Он было согласился довольствоваться присылкой вступления и заключения, а теперь вновь заявил удивленному Бенедетто, что хотел бы получить книгу целиком и тогда обещает дать окончательное разрешение. Опять все сначала!

Верховный цензор, видимо, избегал решительного разговора с послом, ссылаясь на чрезвычайную занятость. А когда разговор все-таки состоялся, Мостро выкинул еще один номер. Он, видите ли, не получил ни вступления, ни заключения. Поразительные вещи творятся в Риме! Скоро полгода, как Галилей послал их для передачи Мостро, а тот, оказывается, так ничего и не получил, хотя списки, одновременно посланные донне Катерине, дошли благополучно!

Перед пасхой в посольстве разразилась генеральная битва. Никколини и донна Катерина дружно насели на Мостро. Неужели он не понимает, что значит для него и всей родни недовольство великого герцога? Спорили очень долго. Наконец Мостро уступил. Раз государь так настаивает, он не будет требовать присылки всей рукописи и довольствуется вступлением и заключением, копии которых ему даст посол. Если они его удовлетворят, он вернет их Галилею, а инквизитору пошлет необходимые инструкции. Однако он хочет снять с себя всякую ответственность и изложит свою точку зрения в письменном виде.

Все висело на волоске! Мостро знал, как составить памятную записку. Она была адресована Никколини, но предназначалась куда более высоким особам. По малейшему знаку своих повелителей, писал Мостро, он сделает все, что только возможно. Однако ни в коей степени нельзя рисковать репутацией человека, находящегося под покровительством государя. Он не может оградить его репутацию от ущерба лишь одним разрешением печатать книгу, ибо не имеет отношения к флорентийским изданиям. А может сделать это только тем, что обеспечит соблюдение приказа их святейшества. Он даст свидетельство об одобрении, если будет иметь всю рукопись. Если же доставить ее невозможно, то он напишет инквизитору Флоренции о полученном им приказе. А тот, убедившись, что предписанное соблюдено, по своему усмотрению решит, дозволять ли печатание.