Галинословие

– Скрипка Севера! – ухмыляюсь я вслед, вспомнив статью о победе Вики на конкурсе юных скрипачей в Якутии. Кажется, это была её единственная победа.

Из происходящего непонятно, увижу ли я Галю. Приходится перейти на другую сторону дороги и уже оттуда следить за окнами. В левом крайнем окне мелькает Викина фигура. Это общая кухня, и она с самыми грязными на этаже окнами, поэтому разглядеть детали сквозь стёкла очень трудно. Две ли девушки по очереди открывают холодильник, одна ли? Более отчётливо видны силуэты, когда девушки оказываются в светлом коридоре. Раз за разом узнаётся Вика. Может, Галя сидит в углу, а Вика бегает? Она явно голодна, и парой фраз перебрасывается с соседским парнем, заглянувшим на кухню за кружкой.

Гали нет! Четырёх часов ей вполне хватило бы, чтобы съездить в храм и вернуться к Викиному приезду. Сидеть полдня в ожидании сестры она бы не стала. Хотя, что я могу знать – Галя может сутками не выходить из квартиры.

В голову приходит навязчивая идея познакомиться со студентом из левого крыла, договориться и разыграть спектакль про старых приятелей, которые на кухне за чаем вспоминают счастливые деньки. Ради такой комедии я готов позвонить в домофон. Идея кажется мне своевременной и гениальной, и всё дело лишь в её реализации. Не сочтёт ли их сосед меня за сумасшедшего? В первые минуты обязательно сочтёт. А потом даже оценит мой план и подыграет – тут уж на кого попадёшь.

Хочется реветь от безысходности, хочется кричать на всю улицу, хочется ломиться в двери, но даже южный город Тюлеряндии является городом занудных педантов. В придачу ко всему он ещё и воняет. Он украл у меня девушку. Мою Галю украл у меня этот дурацкий Койск. Помойка, бомжатник!

Но Галя в любой момент может выйти вместе с сестрой на улицу. Не зря же та приехала? Не в пустую же комнату? Кто знает? У Гали могут быть гастроли, а Вика выступает здесь. Я знаю, где она живёт – полчаса езды на поезде. Пока она здесь холодильники открывает, я могу обследовать её квартал.

Бомм в отличие от Койска оказывается ухоженным и вылизанным городком вверх по течению той же реки. Все магазины в нём, несмотря на воскресенье, открыты. Забегаю в один из них, чтобы купить мел – раз уж не увижу Галю, то оставлю ей сообщение. Улицу с Викиным домом нахожу быстро. Она упирается в реку, которая здесь гораздо живописней чем в Койске. Изучаю, на каком этаже квартира, куда выходят окна, есть ли в доме второй выход. Это делается на всякий случай. Переедет ли Галя к сестре после учёбы? Где её нужно будет искать? Вика живёт на мансарде – надолго ли маленькое жильё со скошенными стенами устроит её? Пока она не создаст семью, будет жить рядом с оперой – местом своей работы.

К пяти вечера возвращаюсь в Койск. Дежурить под окнами теперь бессмысленно – если сёстрам нужно было выйти, то они давно это сделали. Так неудачно выбрать день и напрасно отстоять вахту, невыносимо больно. Единственное, что я могу сделать, это оставить Гале послание.

Вминаю в асфальт кусок за куском белого мела и вывожу большими жирными буквами: «ПОЗВОНИ МНЕ! УСЛЫШЬ МЕНЯ!». Послания появляются напротив подъезда, затем на другой стороне улицы – на ступеньках, по которым Галя ежедневно спускается к школе, и дальше. Дальше, чтобы каждый свой шаг она, любимая, ласковая, слышала, как я зову её. Чтобы до первого дождя ежедневно по дороге в школу ёкало её сердце. Чтобы однажды она решилась на самый простой шаг и позвонила:

– Алё! Это я, Галя.

Портрет Гали сделан Ириной из Перми.

И я снова затормозил бы:

– Какая Галя? – и в ту же секунду: – Галя?! Ты?!

Даже с железнодорожной платформы виден её дом. В ожидании поезда я только и делаю, что стою на краю и щурюсь в надежде увидеть её.

Галинословие

Я должен знать, что происходит с Галей, я должен видеть, как она живёт. Как счастлива она и как страдает, о чём рыдает, и о чём поёт. Не от других, ни вскользь, не понаслышке, у ней самой, у первого лица, у самой скромной, самой серой мышки, гусыни, разбивающей сердца мне каждый день, на каждой литургии, и жизнями никак не напастись. У Гали лица каждый раз другие, и каждое лицо ценою в жизнь.

Я хочу быть Галиным ребёнком. Девять с половиной месяцев плавать у неё под сердцем, смотреть на розовый мир через просвечивающуюся на солнце кожу. Это больше, чем просто быть её мужем – это глубже и ближе к ней. Пить молоко из её груди, обнимать и целовать в любой момент. Я хочу быть ей и ребёнком, и мужем, и отцом, и братом, и учителем, и учеником, и врагом, и другом, и слугой, и богом. Я хочу быть с Галей.