Читаем Галки полностью

Допросив Мод и Диану, Дитер узнал, что Галкам поручили взорвать железнодорожный туннель в Марле, и принял меры к усилению охраны. Если Галки и доберутся до Марля, то они обнаружат, что проникнуть в туннель практически невозможно. Дитера, однако, снедало желание поймать и допросить Искру. Окажись она у него в руках, он бы в считанные часы сломал хребет французскому Сопротивлению. Ему требовались фамилии и адреса, которые она держала в памяти. И тогда никакого массового восстания в поддержку высадки, на которое, безусловно, рассчитывали союзники.

Дитер послал отряд гестаповцев обыскать гостиницу «Церковная», но сделал это только ради проформы. Он был уверен, что Искра и три другие Галки скрылись из гостиницы сразу же после ареста соратниц. Где она теперь? Дитер считал, что Искра все же появится в Реймсе: от него на Марль шли шоссе и железнодорожная линия. Вероятно, ей понадобится помощь уцелевших бойцов сети «Болингер».

Позвонив Веберу, Дитер объяснил положение. В кои-то веки тот не стал ставить ему палки в колеса и сразу согласился отрядить двух гестаповцев для наблюдения за домом Мишеля, двух – за квартирой Жильберты и двух – охранять Стефани в доме на улице Дюбуа.

Затем Дитер позвонил Стефани:

– В Реймс направляются британские диверсанты. Посылаю двух человек тебя охранять.

– Спасибо, – как всегда, невозмутимо ответила Стефани.

– Продолжай ходить на встречи, но помни, мы сменили место. Теперь это не крипта собора, а кафе «Вокзальное». Если кто-нибудь объявится, просто отвези его к себе. Дальше им займется гестапо.

– Хорошо.

– Я посплю несколько часов и утром поеду в Реймс.

– Я люблю тебя, – сказала Стефани.

Слова: «Я тоже тебя люблю» – едва не сорвались с его губ, но он замешкался, по старой привычке не желая произносить их, а когда решился, раздался щелчок – Стефани положила трубку.

Ранним воскресным утром Пол Чанселлор приземлился на картофельное поле у деревни Ларок, восточнее Реймса. Никто его не встречал, что было, с одной стороны, неудобно, но с другой – безопаснее. Приземление отдалось жгучей болью в поврежденном колене. Стиснув зубы, Пол неподвижно полежал на земле. Когда боль ослабла, он с трудом поднялся и отцепил парашют.

Перси Туэйт на скорую руку придумал ему легенду, по которой Пол стал школьным учителем из Эперне, местечка в нескольких километрах западнее Ларока, и добирался в Реймс на попутных машинах, чтобы навестить больного отца.

Парень на тракторе подвез Пола до пригорода, и он, хромая, вошел в Реймс. Место встречи сменилось – уже не крипта собора, а кафе «Вокзальное», но время осталось то же: три часа дня. Полу надо было убить несколько часов.

Он зашел в кафе позавтракать и осмотреться, а затем все утро продремал на скамье в соборе. В половине второго он вернулся в кафе пообедать. К половине третьего кафе опустело, а Пол остался, прихлебывая суррогатный кофе.

Ровно в три вошла высокая красивая женщина, одетая скромно, но элегантно – соломенная шляпка, зеленое платье. На ней были разные туфли – одна черная, другая коричневая. Вероятно, это и была Горожанка.

Пол ожидал увидеть даму постарше, хотя Искра никогда ее и не описывала. Однако он в любом случае еще не был готов ей довериться. Пол поднялся, вышел, дошел до здания вокзала и оттуда понаблюдал за кафе. В поле его зрения не попал ни один мало-мальски подозрительный человек.

В половине четвертого Горожанка покинула кафе и направилась в противоположную от станции сторону. Пол двинулся следом. Горожанка села в маленькую черную «симку» пятой модели и завела мотор.

Настало время принять решение. Раньше или позже, но рисковать пришлось бы. Пол подошел к машине с пассажирской стороны и открыл дверцу.

– Помолитесь за меня, – сказал он.

– Я молюсь за мир, – бесстрастно взглянув на него, ответила женщина.

Пол сел в машину.

– Я Дантон, – представился он кличкой, которую только что придумал.

Горожанка тронулась с места.

– Почему вы не заговорили со мной в кафе?

– Хотел убедиться, что это не ловушка.

Она искоса взглянула на него:

– Так вы знаете, что случилось с Геликоптером?

– Да. Где Шарантанец, ваш друг, который его спас?

– Он сегодня работает.

Горожанка на большой скорости гнала машину на юг.

– В воскресенье? Чем же он занимается?

– Он пожарный. Сегодня его смена.

Объяснение звучало правдоподобно.

– Где Геликоптер? – спросил Пол.

– Понятия не имею.

– Пантера давала о себе знать?

– Нет.

Пока машина петляла по пригороду, Пол сосредоточенно размышлял. Наконец Горожанка въехала во двор дома.

– Заходите и приведите себя в порядок, – предложила она.

Все выглядело нормально, но, с другой стороны, Горожанка не сообщила ему ничего стоящего. У парадной Пол потрогал деревянную зубную щетку в кармане рубашки. Горожанка вошла в дом первой, и он, поддавшись необъяснимому порыву, достал щетку и уронил ее на землю возле двери. Затем проследовал внутрь за хозяйкой.

– Прошу на кухню.

Он вошел и увидел двух гестаповцев в форме. У обоих в руке было по пистолету, и пистолеты были нацелены на него.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века