Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга

Впрочем, этот порядок престолонаследия, оценивае­мый нами сегодня как пагубный, поскольку он продол­жает действовать в сформировавшемся обществе, был необходим для упрочения зарождающегося общества. Сыновья, наследуя трон, воплощали замыслы отцов и совершенствовали феодальное устройство, устанавлива­вшее иерархическую подчиненность этих беспокойных знатных вельмож, всегда готовых срубить дерево до того, как оно могло бы принести плоды. Утратив право созда­вать, они утратили также способность разрушать; короли более не должны были призывать их на помощь, чтобы бороться со светской властью сеньоров и духовной вла­стью пап, и удар, нанесенный знати, рикошетом задел Церковь. С тех пор, как монархия стала наследственной, она оказалась независимой от обеих этих сил, к содействию каждой из которых ей приходилось прежде по оче­реди взывать, и, не имея более нужды уступать одной из них, чтобы добиться ее поддержки в борьбе с другой, она могла поддерживать равновесие между ними и сохранять свое главенство.

В конечном счете феодальное устройство создало нацию, привило обычаи, упрочило общественные инсти­туты, подарило нам великих людей и великие дела, вели­кие имена и великие воспоминания, ибо это оно поро­дило рыцарство, крестовые походы и освобождение коммун. То была героическая эпоха Франции.

Изложение итогов правления Гуго Капета, только что сделанное нами, избавляет нас от необходимости под­робно рассказывать о его деяниях. Добавим только, что именно при нем Париж вновь стал столицей королевства: прерогатива, которую этот город утратил при второй династии и которую он неизменно сохранял при тре­тьей.

Гуго умер в 996 году. Ему наследовал его сын Роберт; он был коронован в Реймсе в 990 году и с позволения французских епископов женился на своей родственнице Берте. Отлученный за такой проступок папой[184], он пытался, насколько это было в его силах, бороться с этим отлучением. И тогда святой отец, видя его упрям­ство, наложил интердикт на Французское королевство. В церквах тотчас же прекратились богослужения, свя­щенники отказывались соборовать умирающих и хоро­нить покойников в освященной земле. Вся свита короля покинула его, и при нем остались лишь двое слуг, да и то они предали огню все, что находилось в его употре­блении.

Роберт уступил: отступничество вельмож и ропот про­стонародья пугали его, предвещая бунт. Династия Капетингов еще недостаточно укоренилась на французской земле, и малейшая буря могла ее опрокинуть. Брак с Бертой был расторгнут в 997 году, причем за ней, в каче­стве слабого утешения, на всю ее жизнь сохранился титул королевы.

Ее преемницей стала Констанция, дочь графа Прован­ского. Королева была молода и красива, капризна и над­менна. Рожденная в краю наслаждений, с юных лет  согретая южным солнцем, пропитанная ароматами нра­вов и литературы Востока, которыми арабы наполнили Испанию и Лангедок, она и ее свита составляли удиви­тельный контраст с суровым двором французских коро­лей, куда они прибыли. Стал распространяться неведо­мый прежде вкус к поэзии — поэзии простонародной, национальной, созданной на родном языке. Вскоре язык разделяется на два наречия: северное и южное, язык «ойль», употреблявшийся труверами, и язык «ок», использовавшийся трубадурами. Гвидо д’Ареццо изобре­тает шесть музыкальных нот[185]. На смену псалмопению приходит гармония, на смену латинского гимна — наци­ональная поэма. Франция обретает литературу.[186]

Примерно в это же время несколько норманнов, воз­вращавшихся из паломничества в Святую Землю, сходят на берег в княжестве Салерно в тот самый момент, когда сарацины осаждали его столицу. Паломники устремля­ются в город и совершают там такие чудеса доблести, что магометане снимают осаду. По возвращении в Норман­дию пилигримы рассказывают о своих воинских подви­гах, говорят о щедром вознаграждении, полученном от князя, которого они избавили от сарацин, и возбуждают в авантюрных умах своих соотечественников желание отправиться в те края попытать счастье. Один из них, по имени Осмонд Дренго, убивший какого-то сеньора и вынужденный поэтому покинуть родину, уезжает вместе с четырьмя своими братьями, предлагает свои услуги князю Капуанскому и с его позволения начинает постройку города, где вскоре к ним присоединяются Танкред де Отвиль и двенадцать его сыновей, вооружен­ных и храбрых. Вначале они дают отпор сарацинам, потом грекам, а затем папам. Сицилия в то время была захвачена тремя державами, оспаривавшими ее друг у друга; и вот возникает новая монархия, первым королем которой становится Рожер, сын Танкреда. Рожер II, его сын, который ему наследует, завоевывает Неаполитан­ское королевство, и корона остается у наследников Рожера II до тех пор, пока императоры Швабской дина­стии не срывают ее с одного из его потомков, за кото­рого отомстит позднее Карл Французский, брат Людо­вика Святого, граф Прованса и Анжу.