Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга

По окончании церемонии новый епископ выехал из церкви верхом, с митрой на голове, облаченный в цер­ковные одежды, и в сопровождении Гвиберта Ножан- ского и молодого причетника направился к себе домой. По пути ему встретился крестьянин, вооруженный копьем; стремясь показать, что им не забыты воинские приемы, которым его обучали в Англии, епископ взял копье из рук крестьянина, пришпорил лошадь и, держа руку так, словно он за кем-то гнался, с необычайной ловкостью нанес удар по небольшому дереву, стоявшему у дороги. При виде этого чисто мирского деяния Гвиберт Ножанский не удержался и заметил епископу, что копье плохо смотрится в руке человека, на голове у которого митра.[236]

Прошли три года, в течение которых епископ подал горожанам куда больше плохих примеров, чем хороших. В епископском дворце расточались такие несметные средства, что это заставляло роптать добродетельных людей, и прислужники епископа придумывали все новые незаконные поборы, чтобы обеспечить своего господина деньгами, необходимыми для его безудержного мотов­ства.

«Доходило до того, — говорит Гвиберт Ножанский, — что, когда королю случалось приезжать в Лан, он, имевший как монарх полное право требовать уважительного отно­шения к своему сану, тотчас же оказывался самым постыд­ным образом ущемлен в том, что ему подобало. Ибо, когда по утрам и вечерам его лошадей приводили на водопой, их силой отбирали, избив перед этим его слуг. Следует думать, что простым людям приходилось еще хуже. Ни один земле­пашец не мог войти в город без того, чтобы не оказаться брошенным в тюрьму, откуда ему приходилось выкупать себя, иначе он представал перед судом и без всякой при­чины, под первым попавшимся предлогом, получал обвини­тельный приговор».

Изложим для примера один-единственный факт, кото­рый даст представление о тех способах, какими осущест­влялись подобные поборы.