Галльская кровь. Ледяной ад. Без гроша в кармане

Джентльмен несколько раз заряжал карабин и снова вынимал патроны, внимательно изучал спусковой крючок, желая избежать неприятных сюрпризов. Заметив высоко в небе птицу, он вскинул ружье, прицелился и спустил курок. Та камнем упала вниз. Свидетели меткого выстрела открыли рты от изумления — ворона в вышине казалась не больше жаворонка. И вот она здесь, перед ними мертвая, мертвее не бывает. Вот это стрелок!

Рябой слегка побледнел, но сохранял самообладание.

— Well! Чистая работа… но мы можем не хуже.

Бессребреник любезно поклонился и, щелкнув затвором, дослал в ствол карабина новый патрон.

Птица тем временем переходила из рук в руки. Ставки возрастали. Джентльмен завоевывал симпатии этой публики.

Противники расходились, считая шаги.

— Подумать только! Придется убить человека из-за пяти шиллингов! В конце концов, он сам так захотел… двести сорок восемь… двести сорок девять… двести пятьдесят… Готов!

Рваный Блин тоже закончил и, круто повернувшись, выстрелил первым. Пуля сорвала с головы Бессребреника шляпу, отбросив ее шагов на десять. Раздались крики «браво!».

— Парень стреляет недурно, — прошептал джентльмен.

Пока Рваный Блин досылал патрон, его противник поднял ружье и спустил курок, опередив противника на три секунды. Всего три секунды! И человека приняла в свои объятия вечность. На мгновенье Рваный Блин застыл и, выронив карабин, рухнул на землю.

Бессребреник вернулся. Его встретили молчанием. На лицах ковбоев читалось удивление, смешанное с суеверным страхом. Джентльмен невозмутимо обратился к тому, у которого были пять шиллингов:

— Извольте выплатить мой выигрыш.

— Но, может, он только ранен?

— Ранен? Скажите еще, что от пули в голову у него разыгралась мигрень.

Ковбои поежились от мрачной шутки. Чтобы разрядить столь тягостную атмосферу, джентльмен достал блокнот и принялся подсчитывать вслух:

— Пятьсот шагов — приблизительно сто пятьдесят метров. Не так много от сорока миллионов… А теперь обедать. Сегодня я обед заслужил.

Вернув карабин, наш герой пошел в город, но слава, как водится, летела впереди. На него оглядывались, за его спиной шептались.

В салуне, съев ужасный американский обед, выкурив сигару и выпив стаканчик виски, джентльмен задремал. В это время за столиком в углу негромко разговаривали двое.

— Да, — говорил один, — Серебряный Король выложит, сколько запросим.

— Знаешь, слишком опасно.

— Чего уж там, риск — благородное дело.

— А если повесят?

— А если заработаем миллионы?

— Да ведь все-таки похищение, черт возьми! С этим шутить не будут.

— Обстряпаем так, что нас не заподозрят.

— Суду Линча[176] плевать на подозрения. Оглянуться не успеешь, как…

— Значит, отказываешься?

— Да нет, просто сомневаюсь. Покажи телеграмму.

Первый достал из кошелька смятую бумажку и бережно расправил ее.

— Вот она, наша удача!

Второй прочитал текст вполголоса и, дойдя до конца, сказал:

— Подписал Джим Сильвер. Откуда она у тебя?

— Миссис Клавдия обронила, когда спасала повешенных. А я увидел.

— Тебе не пришло в голову вернуть ей телеграмму?

— Сначала да. Но всегда следует сдерживать благородные порывы. Я прикарманил бумажку, а когда прочитал, понял: дело серьезное.

— Серьезней некуда!

— Старый крокодил Сильвер здорово втюрился, денег не пожалеет.

— Так ты все уже решил?

— Конечно. Мы крадем женщину, прячем в надежном месте, а потом возвращаем воздыхателю за наличные.

— За сколько?

— Ну, думаю двадцати пяти миллионов она стоит.

— Долларов?

— Да, каждому по двенадцать с половиной миллионов.

— Неплохие денежки!

— Так ты согласен?

— Пожалуй, да.

— Ну тогда дело в шляпе.

— По рукам!

Бессребреник спал в качалке, сигара давно потухла и упала на пол. Когда он проснулся, наступала ночь. Пора было идти на телеграф за деньгами. Пять шиллингов для него — целое состояние.

Собеседники заметили его движение.

— Алло, парень, выпей с нами corpse reviver[177].

Тон говорившего был развязным, но в Америке так принято. Предложенный напиток вполне оправдывал название: адская смесь со вкусом купороса, разъедающая, вероятно, металл.

Бессребреник согласился. Он не хотел наживать себе лишних врагов, к тому же у него было чем заплатить за ответное угощение.

Бармен подал три порции, все чокнулись и опрокинули кружки. Американцы пьют не ради вкусовых ощущений, а для быстрого и сильного опьянения. Обычно джентльмен был разборчивее, но ему не захотелось показаться tender-foot[178].

Внезапно его охватила слабость, все поплыло перед глазами. Безуспешно пытаясь встряхнуться, он погрузился в глубокий сон. Его собутыльники засмеялись, один из них подмигнул бармену:

— Хорошая работа, Наб. Порошок действует отлично.

— Очухается часов через шесть.

— Держи два доллара, и до скорого.

Было семь часов вечера.

А в три ночи Бессребреник проснулся с чувством, что голову стянуло обручем. Впрочем, ощущений было несколько: боль в голове, сухость во рту и ломота в теле. И обнаружил он себя не где-нибудь, а под столом, в компании храпящих пьяниц. На него волной накатили тошнотворные запахи табака и спиртного. Тьма была кромешной.