Галопом по Европам

В машине не разговариваем. Чернышов оживляется лишь когда подъезжаем к дому Хундертвассера. Водитель такси объясняет нам, что в доме живут люди, и попасть в него нельзя. Но если мы хотим посмотреть внутренности, то надо идти в магазин напротив. Там специально для туристов реконструирована точная копия «пьяного» дома.

– Ни фига себе, – восклицает Пашка, увидев чудо архитектуры, с кривыми окнами разных форм и размеров, расположенными на разных уровнях, и с высаженными на высоких террасах не только кустами, но и деревьями, – действительно дом архитектора под наркотой. По трезвости такое в голову не придет!

– Хундертвассер не был архитектором. Когда он проектировал этот дом, ему правители города специально выделяли профессионалов по части архитектуры.

– И как же они позволили создать такое?

– У товарища всю жизнь была совершенно определенная позиция. Человек должен быть близок с природой…

– Я заметил, – Пашка кивает на парящие в высоте деревья.

– Ну да. Он считал, что у природы нет прямых линий и прямых углов. А еще у природы разные цвета. Все это ты сейчас и наблюдаешь. Кстати, Хундертвассер не настоящее его имя. Это он себе придумал. Типа, мирная страна сотен вод. Как-то так.

– Жесть, – несмотря на нелицеприятное замечание, Чернышов оглядывает дом, не в силах оторвать от него взгляд.

– Здесь поначалу жили богемные товарищи. И то ли из-за их склада характера и повышенной чувствительности, то ли из-за влияния этого ненормального дома, но среди них было много самоубийств.

– Кто-то и сейчас здесь живет.

– Тебя же таксист проинформировал, что это частное владение. Может, тут отель. Вряд ли кто отважится жить в таком уродце на постоянке, – пожимаю плечами, – вот не захотел ты присоединиться к экскурсии. Уже знал бы всю подноготную.

– Строго между нами. Не я Иосифа с Карлом перепутал, – помигивая, ставит меня на место паразит Чернышов.

– Согласись, ведь памятник Карлу гораздо симпатичнее. Один вздыбленный конь что стоит. Конечно, именно он запомнился мне. А у Иосифа все как-то скромненько. Это просто безобразие давать людям в качестве ориентира такой неприметный экземпляр.

Заходим внутрь реконструкции «пьяного дома». Разновысокие потолки, волнистые полы и стены, кривые лестницы и ступени возбуждают приступ веселья. Поднимаясь наверх, я на всякий случай держусь за извилистые перила. Они хоть и не прямые, но крепкие. Чтобы ставить ногу на бугристые ступени разной высоты и ширины требуется быть в определенной алкогольной кондиции, когда тело шатает так, что ему без разницы, ровное место или холмистое. Психическое состояние постоянно живущих в «пьяном деме» не вызывает сомнений. Жить тут под силу пациентам психбольниц и выпендрежным чудикам.

– Перед отъездом у нас по плану Захер, а в поезде попробуем ледяное вино[10], – Пашка покупает нам маленькую бутылочку дорогущего вина из подмерзшего винограда. – Если верить продавцам этого австрийского чуда, это вино делают из винограда, растущего на склонах Альп. И собирают его после того, как ягоды слегка стукнет морозом, как у нас рябину. Помнишь, у вас прошлой зимой на балконе яблоки морозом побило? Они покрылись коричневыми пятнами, и ты отказывалась их есть? Жалко, не подумали сделать из них вино. Вот австрийцы не стали уничтожать стукнутый морозцем виноград, а пустили его в дело. По их словам, вино должно быть сладким. Все, как ты любишь.

– Твоя щедрость не знает границ. Чувствую, поездка в поезде будет незабываемой.

– Знаешь, последний раз я ездил в поезде в Финляндию, – на удивление Чернышов снисходит до воспоминаний, что бывает, скажем так, не часто. – В начале нашего века, когда учился на первом курсе, мы с друзьями решили сделать себе тур по Северной Европе. Типа как сейчас один день – один город. Вечером выехали из Москвы, чтобы на следующий день утром приехать в Хельсинки. Вечером отходил паром в Стокгольм, дальше Осло, Копенгаген и обратно в Москву. Так вот в поезде Москва-Хельсинки мы всю ночь квасили и «за жизнь» базарили. Утром в Хельсинки сели в экскурсионный автобус и отрубились на все два часа экскурсии. Дальше по городу ходили, все лавочки свободные искали, где поспать. Короче, в столице Финляндии я был, но города не видел. Вечером сели на паром… Ты представляешь, что такое паром?

– Естественно! Такая плавательная штука, на которой реку переплывают, – никогда не видела «живых» паромов, поэтому представляю нечто вроде из фильма Волга-Волга, где на плот с перилами заходят люди и лошади с телегами.

– Почти в точку. Особенно, если учесть, что речь идет о штормовом Балтийском море и расстоянии в сотни километров, – умеет зараза выставить меня полной идиоткой. – Паром Хельсинки-Стокгольм похож на громадный корабль. Там этажей девять. Точнее палуб с расположенными на них каютами. Что ты на меня так удивленно смотришь? Паром же плывет несколько часов, притом ночью. Людям где-то спать надо.

– Ну так это теплоход или лайнер…