Галопом по Европам

– Все в порядке, Евгений Александрович, – немного лукавлю, но не совсем вру, теперь у меня есть совершенно реальный шанс сдать ему конкурсные документы вовремя. – Что-то случилось?

– У меня для тебя две новости, – продолжает шеф и замолкает.

– Одна хорошая и одна плохая? – помогаю ему.

– Пожалуй, нет. Обе скверные. Первая – твой руководитель Зозуля Ольга Сергеевна умерла. Там что-то с легкими, осложнение после вируса. Как вернулась из Китая, так и не оправилась. На конкурсной комиссии еле высидела. Ее практически сразу в больницу отправили. Ну да ты и сам знаешь. Завтра придешь, надо будет связаться с родными и … Ну, в общем, выяснишь, чем помочь и все сам решишь.

За последние три дня я столько раз звонил этой старушенции, столько думал о ней и не всегда приятные вещи, что ее внезапная смерть камнем пикирует на мою совесть. Внутри поднимается чувство вины. Напоминаю себе, что мои мысли никак не влияли на ее жизнь и смерть. И нечего себя упрекать.

– А вторая? – не знаю, что в таких случаях надо говорить, а лицемерить, что страшная потеря, скорблю и прочее, не люблю. У всего на свете есть начало и конец. По-настоящему скорбеть о ней будут ее близкие люди, а я завтра узнаю, чем Компания может им помочь, и организую эту помощь, чтобы по возможности облегчить им боль.

– Вторая не такая грустная, но… – Генеральный мнется, и я чувствую, что он злится. – Ты же в курсе, что конкурс курируется Правительством Москвы? И победитель будет утверждаться там. Тебе Ольга Сергеевна что-нибудь говорила про победителя?

– Она просила сделать пустографку, чтобы потом в нее вписать нужную фамилию, – сразу понимаю, к чему он гнет, и вторая новость коробит меня гораздо больше первой.

– Так вот. Нам настойчиво порекомендовали сделать победителем конкурса Чернышова Павла. Знаешь такого?

Знаю ли я такого?! Еще несколько минут назад думалось, что знаю. Я-то радовался, что Павел не заводил разговор о конкурсе, понимая, что я должен быть в курсе работы Конкурсной комиссии. Вне всяких сомнений, для него не было секретом, что кто-то за него хлопотал. Зато я сейчас совершенно точно знаю, что в обсуждении комиссии проект Чернышова даже не рассматривался в качестве номинанта на победителя. Ни один из тринадцати членов не выдвинул его в качестве заслуживающего внимания. Основные дебаты развернулись по пяти проектам.

– Что молчишь?

– А что тут говорить? Вы же знаете, я соглашался быть секретарем, при условии, что конкурс будет реальным, а не показным, – срываюсь почти на крик, но беру себя в руки, увидев, как опять на меня начали оглядываться сидящие вокруг мирно жующие туристы. – А как же решение комиссии? Все же члены должны подписать протокол.

– Членов комиссии беру на себя. Сам понимаешь, на их решение всем плевать. Думаешь, мне самому это нравится? Кстати, мы тебя честно постарались вывести из игры. Если бы не внезапная болезнь Зозули…

Если как следует подумать, что ни делается, все к лучшему. Жизнь сама дает мне шанс вклиниться в ситуацию и попытаться ее как-то разрулить. Ольга Сергеевна, если у меня получится отплеваться от Чернышова и отдать приз реальному победителю, то можно считать, что Вы не зря ушли из жизни.

– Мы можем попробовать убедить нашего куратора? Должен же бы какой-то выход. Проект победил на законных основаниях с большим отрывом от остальных. И по стоимости, и по доступности материалов, и по красоте, и по новизне идеи, и по простоте исполнения… – интересно, если бы это был не Светкин проект, я стал бы его также горячо защищать? Черт! Похоже, опять ввязываюсь в очередную драку из-за Ивановой. Закончится ли это когда-нибудь? Или это мой рок? Ну отберут у нее первый приз. Ну и что? Она даже не узнает об этом.

– Слушай, не пытайся меня убедить. И без тебя лежу в нокауте…

– Евгений Александрович, давайте к комплектам на Иванову и на Чернышова я вдобавок сделаю обоснование, почему проект Ивановой лучше. Понимаете? Я сделаю очень убедительное обоснование.

Целую вечность Генеральный молчит, слышно только его тяжелое дыхание, словно он бежит стометровку.

– Доводы требуются железобетонные. Это должны быть очень весомые выгоды для города, – соглашается, наконец, он и отключается.

Конечно, я с самого начала знал, что с конкурсом не все чисто. Но одно дело «пустографный комплект», а другое, когда точно знаешь, у кого так запросто моими руками отбирают победу и кому ее отдают. Сижу, уставившись в одну точку. Какая, к черту, работа? И тем не менее сейчас единственно от меня зависит, смогу ли я убедить чиновника, радеющего за Чернышова, что это дело слишком зряшное, слишком рискованное для него самого. То есть помимо двух комплектов документов мне необходимо подготовить сравнительный анализ. Время! Где его взять? Одна надежда на самолет. Если сесть отдельно от Светки с Павлом, то что-то сделать вполне можно и в полете.