Гамбит. Конь без масти

– Да, сделал, – закивал вроде бы успокоившийся Салли. – Я свой тоже сделал. Я его не остановил, хотя мог, – и остекленевшие глаза засветились непролитыми слезами, сверкая в холодном свете городских огней. – Ведь мог, – осудив сам себя, закончил Пирс, будто бы кто-то мог знать наперед о том, что грядет.

– Вы ни в чем не виноваты, – оправдал его Джон и лгал. Нагло лгал. Не зная всей ситуации, он бы назвал Пирса Салли самыми последними словами, изобличая мерзавца, но тот действовал из лучших побуждений, коими выстлана известная дорога. Туда она его и привела. Прямиком в его личный ад с осознанием тяжести вины, причиненного горя и хлынувших в расплату бедствий, принесенных Северным Ветром. Пирс Салли дал ему выбор. Не вина Пирса, что тот сделал неверный. Но это Джон знал, только пройдя длинный путь по известной дороге самолично.

– Если бы вы знали, как мне жаль, комиссар Морган, – обреченно свесив голову, говорил вечно хладнокровный ученый.

– Всем нам приходится делать выбор, доктор Салли, между тем, что правильно, и тем, что легко, – повторил Джон слова жены, непонятые в прошлый момент и оглушившие сейчас.

Увы, но щедрый поступок доктора Салли обернулся бедствием из казней, но кто знал, что не будет иначе? Никто. Все могло пойти совсем по иному сценарию, по крайней мере, Джон хотел в это верить. Не для себя. Для того, кто понимает и осознает, что такое раскаяние, упавшее на тебя белым пером и придавившее своим грузом, казалось бы, невесомым и одновременно неприподъемным.

– Она. Она знала и говорила, что ловила голубей. Простите мне мою эмоциональность, комиссар, это оказалось тяжелее, чем я думал, – признался Пирс. Не в первый раз за их разговор, но это признание явно далось ему легче.

Джон понимал. Видел, что Пирс Салли до последнего отрицает очевидное, не для следствия, а для собственной совести. Маркес вытащила на белый свет все, что до этого оставалось в слепых зонах, и Салли пришлось столкнуться с неотвратимостью. Спустя годы, он мог забыть, перепутать, не запомнить то белое перо, но…

– Это было моей первой ложью, – признался он. – Больше я такого себе не позволял, кроме… – Джон не стал уточнять у него, не приходилось или из-за страха перед расплатой.

– Было что-то еще? – уводя разговор в сторону, спросил Джон.

– Бун О’Брайен не убивал Ричарда Томпсона, – со всей присущей ему серьезностью напомнил Салли. – Я подделал результат дактилоскопии, чтобы спасти дело от федералов, – и снова благая цель в основе, и снова все во имя ее достижения. На этот раз Морган был виновен в этом не меньше самого Пирса. – Отпечатков на пистолете не было, а убийца все еще на свободе, – сдавленно закончил Пирс, каясь.

Джон только тяжело вздохнул. Для него вопрос человечности до конца оставался в категории вопросов, хотя сам для себя он все давно уже решил. Он не станет убивать Хейза, чтобы не стать подобным ему. Он истинная справедливость, коей его хотят видеть. Хейз снова убьет, как убивал до этого. Отправится на лечение, сбежит из психушки, открывая Нордэму новый круг ада. Не будет ли проще избавить город от него одним волевым решением, как когда-то сделал Пирс? Известно, куда выложена дорога из благих намерений. Порой истинные их превосходят. Джон свой выбор сделал уже давно, для Пирса Салли этот вопрос все еще оставался открытым.

– Я верю, в лучшее в людях, доктор Салли, это единственное, что удерживает меня от убийства Хейза, хоть многие ждут от меня именно этого, – признался Морган, который говорил сейчас о себе, упоминая о лучшем в каждом из нас.

– Простите, Джон, – как-то немного по-детски сконфузился Салли. – Вера – это не мое, – честно признался ученый. – Я бы очень хотел верить, – Пирс послал задумчивый взгляд в темноту. – Но моя вера меня не вознаградила, – голосом полным разочарования закончил он в пустоту. – Вам следует меня арестовать, – напомнил ему тот, кто знал не понаслышке, что такое ответственность.

– Порой слепая вера ведет нас к свету, а незнание – благо, Пирс, – Джон принял решение, и теперь ответственность Пирса Салли лежит только на нем.

– А как же торжество справедливости? – горько хмыкнул Салли.

– Оно обязательно наступит, – взмахнув полой плаща и закутавшись в него, спасаясь от холодного ветра и падавшего из свинцовых туч снега, Джон не мог больше выносить присутствия Салли рядом.

– До встречи, Пирс, – Джон надеялся, что к утру все забудется, эмоции поулягутся под действием немалой дозы алкоголя, и он сможет снова смотреть в остекленевшие глаза Пирса Салли и не видеть крови на его руках.

– До скорой, Джон, – бросил он ему в след, так и не оторвав взгляда от ночного города, облепленного белыми мошками падавшего снега. Ученый остался стоять на крыше, пребывая уже в полном одиночестве.