Гамбит Королевы

— Вот почему вы приятны нашему сердцу, Екатерина Парр! — смеется король, и придворные облегченно выдыхают. — Вы не пытаетесь нам угодить, проиграв, в то время как остальные воображают, будто нам доставляет удовольствие вечно выигрывать. А вы искренни.

Он берет Екатерину за руку, притягивает к себе и гладит своими восковыми пальцами по щеке. Придворные внимательно наблюдают, и губы Уильяма расплываются в довольной ухмылке, когда король, прикрыв влажный рот рукой, шепчет Екатерине на ухо:

— Навестите нас позже. Без сопровождения.

Екатерина лихорадочно подбирает слова.

— Ваше величество оказывает мне большую честь своим приглашением, однако мой супруг скончался совсем недавно, и я…

Король прикладывает палец к ее губам.

— Не объясняйтесь! Ваша верность достойна всяческих похвал. Мы восхищены! Вам требуется время, чтобы оплакать супруга, и оно у вас будет.

Подозвав слугу, он тяжело встает со стула и хромает к двери. Сопровождающие устремляются следом. Слуга запинается о ногу короля, и тот, стремительно взмахнув рукой, словно жаба языком, дает провинившемуся звонкую пощечину. Все замирают.

— Вон отсюда, идиот! Хочешь, чтобы тебе отрубили ногу? — рычит король.

Перепуганный слуга поспешно отступает, другой занимает его место, и процессия как ни в чем не бывало продолжает путь.

Разыскивая сестру, Екатерина чувствует, как изменилось настроение в комнате. Все смотрят на нее, расступаются, сыплют комплиментами, и только Анна Бассет с матерью бросают косые взгляды. Екатерина устремляется к сестре, как к единственному островку искренности в океане лицемерия.

— Анна, мне необходимо как можно скорее уехать отсюда!

— Леди Мария ушла к себе, никто не будет возражать, если ты уедешь. К тому же тебе сейчас все сойдет с рук. — И Анна игриво подталкивает ее локтем.

— Анна, это не шутки! Такие милости дорого стоят.

— Ты права, — соглашается Анна, сразу же посерьезнев. Обе думают о несчастных королевах.

— Он просто заигрывал со мной. Ведь все-таки король… Имеет право… Все это несерьезно… — бросает Екатерина одну за другой обрывки фраз. — Однако мне лучше какое-то время держаться подальше от двора.

Анна кивает.

— Я провожу тебя.

* * *

На дворе стоят сумерки. Мелкие снежинки поблескивают в свете факелов. Подморозило, и слуги осторожно ступают по скользкой брусчатке. Прибывает большая группа всадников — судя по суете пажей и распорядителей, важные персоны. Екатерина замечает среди них знакомое лицо с тонкими губами и глазами навыкате. Это Анна Стэнхоуп, язвительная самодовольная особа, с которой Екатерина когда-то вместе училась при дворе. Стэнхоуп проплывает мимо, толкнув сестру Екатерины плечом, словно не заметила их обеих.

— Кое-что неизменно! — фыркает Екатерина.

— Она стала совершенно невыносима с тех пор, как вышла замуж за Эдуарда Сеймура и стала графиней Хартфорд, — вздыхает Анна. — Ведет себя как королева!

— Она действительно потомок Эдуарда III, — пожимает плечами Екатерина.

— Как будто об этом можно забыть! — со стоном откликается Анна. — Нет, она не допустит!

Екатерина и Маргарита укутываются в меховые накидки, поданные пажом, и прощаются с Анной. Екатерина с грустью провожает ее взглядом. Дружеского участия сестры будет недоставать — мрачная тишина Чартерхауса не прельщает, хотя и тянет оказаться вдали от двора.

Присев на скамью в нише, они дожидаются, пока приведут лошадей. Маргарита выглядит смертельно усталой. Екатерина закрывает глаза и откидывает голову на холодную каменную стену, думая о том, как тяжело, должно быть, далась Маргарите долгая агония отца.

— Миледи Латимер!

Она открывает глаза и видит Сеймура. Сердце екает.

— Маргарита, не могли бы вы извиниться за меня перед вашим дядюшкой? — просит Сеймур с уверенной улыбкой человека, который всегда получает желаемое. — Он дожидается меня в Большом зале, а мне нужно кое о чем переговорить с леди Латимер до ее отъезда.

— Переговорить? — спрашивает Екатерина, когда Маргарита скрывается в замке. — Если вы хотите просить руки Маргариты…

— Вовсе нет! — перебивает Сеймур. — Хотя она, конечно, славная девушка, да еще и потомок Плантагенетов… — поспешно добавляет он смутившись.

— Вот как!

Екатерина удивлена его смущением и сама испытывает неловкость. Он стоит слишком близко — ближе, чем допускают правила приличия, — и она чувствует его мужской, мускусный запах. Черты лица Сеймура поразительно гармоничны: резко очерченная челюсть, высокие скулы, открытый лоб. Под взглядом неестественно синих глаз в животе у Екатерины растекается тепло. Она бы с радостью сбежала, однако хорошие манеры и сила его взгляда удерживают ее на месте.

— Нет, дело в другом, — говорит он и протягивает ей раскрытую ладонь. — Ведь это ваше?

На ладони у Сеймура жемчужина.

— Не думаю…

Прикоснувшись к ожерелью, на котором висит распятие матери, Екатерина нащупывает зияющую пустоту на месте одной из жемчужин. Как она оказалась у Сеймура? В этом чудится какой-то фокус, вроде того, что проделал Уильям Соммерс, вытащив монетку у Маргариты из-за уха.