Гамбит некроманта

Миновав полупустую парковку, он ступил на узкую плиточную тропинку, ведшую по практически идеальному газону к небольшой рощице из десятка-полтора деревьев. Летом и в жару — просто отличное место для отдыха. Если бы старушка наблюдала за ним из окна, не удивилась бы направлению. Женьку же заинтересовал толстый сук, валявшийся под сказочным, учитывая его ширину, дубом. Покалечило исполина недавно: листья еще не увяли. А рядом…

— Ай! — паркер обжег руку.

Женька резко остановился и лишь потому не оказался пришпиленным к газону шипастым хвостом неведомой страховидлы. Выглядела та помесью ската и кобры, разевала зубастую акулью пасть и явно собиралась им закусить.

— В сторону! — приказал Демон.

Женька повиновался, не раздумывая. Вот только в голове всплыла донельзя глупая инструкция, мельком прочитанная, когда вставал на тропинку: «По газонам не ходить». И отступал он именно по плитке, стараясь не топтать траву. Идиотизм, конечно, но в подобной ситуации, что только не срабатывает.

— Беги! — заорал Демон. — Ко мне! Меня хватай!

Женька кинулся на голос, петляя, как заяц. Страховидла была на удивление медлительна. Точно не ему жаловаться на это! Пару раз свистнуло над ухом жало, но до ветки он добрался, схватил меч, развернулся, готовясь умереть во всеоружии и…

Над поверженным, истекающим сиреневым гелем существом, медленно истаивающим сизовато-розовым дымом, стоял смутно знакомый мужик лет пятидесяти в темно-сером спортивном костюме, бейсболке и с бейсбольной битой в руках. Отчего-то именно «оружие» привело Женьку в совершенное недоумение. Спаситель выглядел невероятно бледным. Чернющие усы, которым позавидовал бы и Буденный, и любой гусар казались фантасмагорией, не иначе.

— Живой? Не поцарапало тебя? — спросил спаситель. Голос тоже показался Женьке знакомым, однако, видимо, он настолько не мог поверить увиденному, что имя никак не получалось выговорить.

— Его-то — нет! А я собирался отыграться за подобное унижение, — проскрипел Демон, принимая облик такой же биты. При этом по ладоням словно прошелся холодок, и Женька посильнее стиснул рукоять, боясь уронить. — Давненько мною дубы не околачивали.

— Почитай, никогда? — приподняв мглистую бровь («А вот ей мог бы позавидовать Брежнев», — подумал Женька), спросил мужик и покачал головой на срубленную ветку. — Жалко.

— Дуб-то? Переживет, только лучше станет, — уверил Демон, и сомневаться в его словах не стоило.

— Библиотекарь тебя так? — спросил Женька, чтобы произнести хоть чего-нибудь.

— Нет. Сам улетел, — проворчал Демон и зарычал: — Кто ж еще?! Найду — убью! И вообще, хватит дрыхнуть наяву. Пошли в особняк. Не-ме-дле-нно!

— У меня и машина за углом, — покивал мужик и, достав из кармана расческу, тщательно причесал усы.

— Эд?.. — не веря собственным глазам проронил Женька.

— Ну наконец-то признал, напарник! — пожурил он.

Глава 28

Его засадили в подвал. Судя по сколоченному из чего под руку подвернулось стеллажу, наваленной на полках всякой всячине, лопатам и граблям в углу у входа и тумбочке, до которой Некр мог бы даже дотянуться ногой, — вполне жилого частного дома. Дачи?..

Он понятия не имел, была ли она у Аннушки, но, если так, его вполне могли отыскать. С другой стороны, всем скоро станет не до него, да и не придет в голову Дерку действовать человеческими методами. Разве лишь Жека догадается, но ему как раз сюда соваться не нужно и попросту опасно. Причем не столько из-за библиотекаря, сколько самого Некра. Когда язык во рту не помещается, изрезавшись о клыки, — деформация сопровождающая сильнейшее истощение, последняя попытка измученного тела восстановиться за чужой счет — лучше к людям не приближаться и их к себе не подпускать. Во избежание — как говорится. Некр за свою немаленькую жизнь наслушался всяких историй и проверять их достоверность на собственном примере не горел желанием.

Из крохотного окошка, заткнутого оргстеклом и потому мутного, падал свет — значит, сейчас день. Скорее всего, следующий после поединка. Впрочем, не точно. Учитывая то, что он чуть не умер, и его теперешнее состояние, Некр мог проваляться в беспамятстве неделю, а это скверно. Очень. Поскольку Гильдии не до его поисков. И никому — тоже.

Он вздохнул чуть глубже. В легких что-то булькнуло. Закашлявшись, выплюнул кровавый сгусток и уставился на него, словно на бактерию под микроскопом.

— А вот выкуси, — прошептал он запекшимися губами, обращаясь то ли к сгустку, то ли к себе самому, то ли к ситуации в целом. Если уж я выжил, здесь не загнусь.