Гамбит некроманта

Тело восстанавливалось — он чувствовал это. Но кровопотеря и магическое истощение очень сильно замедляли его. Некр впервые за несколько десятилетий ощущал себя человеком — отвратительное чувство полного бессилия, когда сила спит и невозможно не только определить, где находишься, а вообще ничего, вымораживало душу и толкало в пропасть отчаяния. Даже светляк не вызвать! И время, как назло, текло невыносимо медленно или остановилось вовсе, застыло янтарной смолой, вобрав его в себя, словно неудачливую мошку. Время… которого всегда не хватало, либо же он не чувствовал его вообще, теперь мстило.

Такое с ним случалось однажды — после газовой атаки, устроенной в Первую мировую. Угораздило ж. Его тогда лишь злость вытянула на самого себя и стойкое нежелание погибать из-за человеческой мрази, даже не предполагавшей, кого почти отправила на тот свет.

«Унизительно было потерпеть поражение от человека? — подумал Некр. — Ну вот тебе недобожок с местью длинной в тысячелетие — распишите’с, получите’с, радуйте’с».

Самое неприятное, он практически не мог пошевелиться, тело почти не слушалось, онемели руки и ноги. Некр не мог наверняка сказать холодно ему или жарко, мучает ли его жажда и голод, кружится ли голова. Если он сосредотачивался на каком-либо ощущении, получалось почувствовать, но скорее, он попросту внушал его самому себе.

Он лежал в абсолютной пустоте — именно это являлось самым страшным. Сарай — лишь картинка. Он мог бы закрыть глаза и нафантазировать хоть дворец падишаха, хоть шатер в степи или избушку посреди тайги — и не изменилось бы ничего. Связей, должных соединять его с учениками и коллегами он не чувствовал тоже. Он даже Романа не ощущал, а значит, и тот — тоже, хорошо, если знает, что не умер.

— Хватит, — прохрипел Некр, вгрызаясь в губу, вдыхая солоноватый запах, чувствуя, как течет по подбородку теплое, липкое, разгоняющее пустоту вокруг и внутри, а вместе с ней и волнами накатывающую панику. Грош ему цена, если сломается сейчас и так — в подвале с хламом, лежа на грязном полу, скованный по рукам цепями, не иначе стащенными из какого-то музея (сейчас таких не делают, предпочитая более практичные в применении наручники, а здесь… без помощи кузнеца не обошлось).

От наручников можно избавиться, кто-то даже учил его этому трюку — Некр забыл имя и как выглядел тот человек, но не принцип. Однако железные браслеты обнимали запястья слишком плотно. Их не стащить, разве лишь довести себя до полнейшего истощения, но быстро этого не добиться, да и вряд ли позволят — не для того оставили в живых, не добив.

«Если достать масло, при должной удаче и вывернутых больших пальцах, может появиться шанс. Мизерный», — решил он, абсолютно не веря в эту затею.

Себя следовало занять хоть чем-то. Рассматривание хлама было вполне доступным средством. Блуждая взглядом по полкам, хозяйственному инвентарю, полу, потолку, он раз за разом натыкался на тумбочку. Что-то в ней было, но сообразить никак не выходило, не имея возможности потянуться иным способом, призвать Навь на помощь.

Потолок с висящей на шнуре лампой накаливания — древность древняя, да простят его нелюбители тавтологии, благо здесь их не наблюдается; покинутое осиное гнездо в углу; пучки трав; тумбочка. Дверь — добротная, некогда охраняющая вход в квартиру, потом снятая, замененная на железную, привезенная сюда; лопата для уборки снега, лопата штыковая, лопата черт его знает какая и подобных три штуки, грабли; тумбочка. Нижняя полка стеллажа. Рассматривать ее можно долго, но особенно в глаза бросается кубик Рубика, коробка с мелкими отвертками, пассатижи… и… тумбочка. Снова тумбочка, а на ней…

Когда мысли вильнули в сторону, и Некр отвлекся, а потом снова прикипел взглядом к тумбочке, он уже понял, что здесь не то: заклятие для отвода глаз, стандартное, слабое, но для него и такого сейчас более, чем нужно. Он вздохнул раздосадованный этим фактом: слишком привык ломать подобные чары отголоском силы и вот попался на столь простенький фокус. Многие заклинания слетали, стоило Некру лишь пройти поблизости, однако теперь так не получится, придется действовать хитро и умно — так, как обучал Вир едва-едва отошедшего после возращения в явный мир и еще не понимающего собственных возможностей ученика. Сил для взлома не требовалось, лишь внимательность и умение: глядеть на тумбочку вскользь, не заострять внимания, ни о чем конкретном не размышлять, сосредоточиться только на взгляде. Что же на ней стоит?.. Теперь чередовать: пристальный-вскользь-пристальный-вскользь. Сформировать в голове четкий образ этой проклятой тумбочки — такой какая есть, с царапиной на боку и облупившимся лаком… Есть!