Гамбит. Пешки ходят первыми

– Для опроса свидетеля похищения чаще всего присылают детектива того же пола, что и пострадавший, – потерянно отвечал Коннор, пожимая плечами. – Рамирес заедет к тебе позже, если ты сама не захочешь приехать в участок, – его немного задел быстрый переход к официальной части общения копа со свидетелем и уход от общения бывшей и бывшего.

– Тогда зачем ты здесь? – ни злости, ни обиды в голосе. Обычно Либерсон вспыхивала, как спичка, но сейчас лишь тлела давно погасшим фитилем.

– Убедиться, что с тобой все в порядке, и ты возвращаешься домой, – Уэст не стал надавливать. По ней ударил стресс, после которого некоторым требуются месяцы, если не годы психотерапии, неудивительно, что сейчас ее огонек перегорел.

– Как и всегда, – Мира пыталась угадать настроение Уэста, который казался напряженным и дерганным. Ссутулившись под навалившимся чувством вины, Уэст выглядел подавленным, но, как ни странно, именно сегодня ей уже было на это плевать. Ей нужно было собраться с духом и сказать, сорвать пластырь с больного места, быстро и резко, но простые слова застряли в горле, едва Либерсон вспомнила, почему не сказала ему их в прошлый раз.

– Мира, нам надо поговорить, – только и смог выдать Уэст, опередив ее, когда Либерсон почти решилась на откровенность.

– Что случилось? – девушка напряглась от его чересчур холодного тона.

– Милая, слушай, – Коннор замялся, а его «милая» прозвучало пенопластом по стеклу.

Мира задумалась, скольких еще он звал так? Всех их или только половину? Вряд ли она единственная, кто удостоилась такой чести. Тошнота подкатила к горлу, но, слава седативным, Либерсон быстро взяла себя в руки.

– Не пойми меня неправильно… – заранее извиняющимся тоном затянул Уэст, и мог уже не продолжать. Все и так было понятно. Коннор Уэст быстрее нее успел провести операцию по удалению из своей жизни нежелательных элементов, пока Мира не подкинула тому еще один.

– Нет, – перебила его Либерсон, не желаю больше ничего слушать.

– Послушай, дело не в тебе, – Уэст сам понимал, насколько убого сейчас звучит его блеяние, но ничего не мог поделать. Он должен это сказать ей лично. Не по телефону, не по смс, не написать мелом на асфальте под окнами ее дома, а с глазу на глаз признаться, восстанавливая свое имя честной, но все же скотины.

– Нет, – тихо и твердо продолжала настаивать Мира.

– Черт, – не выдержал и вспылил Коннор, выдав первое что-то похожее на эмоцию за весь их разговор. – Это работа, – вздохнул он. – Я не переживу, если с тобой что-то случиться, Ми, – Уэст устало закрыл глаза рукой. Взял и отрезал. Воспаление остановлено, побочный эффект устранен. Осталась только зияющая рана в двух еще бьющихся, живых сердцах.

– Нет, – сдавлено сказала Либерсон, глядя в окно и комкая простынь в руках.

– Я не должен был возвращаться, – понял он, как говорится, лучше поздно, чем никогда, – прости, это было эгоистично с моей стороны, – Уэста теперь было не заткнуть.

– Нет! – Мира все же не сдержала слез, и горячие дорожки полились по ее щекам.

– Тебе будет лучше… – Коннор сделал многозначительную паузу, – без меня.

– Нет, нет, нет! – Либерсон заткнула уши и мотала головой из стороны в сторону.

– Милая, – он хотел бы унять ее боль, причиной которой сам же и стал, но порой от агрессивного лечения становится хуже, чтобы потом все в итоге наладилось.

– Нет, нет, нет, – Мира повернулась к нему и принялась лупить Уэста со всей силы по лицу и рукам, не целясь куда-либо конкретно, а лишь отпуская удары наотмашь, как и в прошлое их расставание. Вот только закончилось тогда все куда хуже.

– Мира! Стой! Милая! – Уэст пытался закрыться от нее, но Либерсон была на удивление сильной для девушки, накануне пережившей нехилую передрягу, и удары, наносимые ею, были весьма ощутимые, а учитывая, что приходились они по копу при исполнении, девушке могло грозить тюремное заключение.

– Ты не бросишь меня с этим одну, Коннор Уэст! Только не опять! – закричала она, полностью потеряв самообладание. Теперь перед Уэстом не тлели угли угасшего пламени. Перед ним вот-вот грозила сдетонировать полноценная бомба с тротиловым эквивалентом и поражающими элементами в виде игл шприцов и скальпелей.

– Нашёл себе другую, так имей совесть признаться, а не ищи оправданий в своей работе! – ее последний удар – увесистая пощечина, пришёлся по его лицу, разбив нижнюю губу горе-мудака-детектива.

– Мира, хватит! – отчаянно просил он, на что не имел никакого права.

Уэст понимал, что еще немного и ему придется опять применить против нее силу, если она сейчас же не прекратит. И молча снося весь ее гнев, он постепенно подступал к пределу своей прочности. Сейчас он был зол на нее, как никогда, даже не так, как в их прошлое расставание. Либерсон вымещала на нем все свои несбывшиеся надежды, повода для которых Уэст так и не давал, но и сам Коннор попался в ту же ловушку, говоря с ней столь откровенно и прямо. Он сам запер себя с пауком в банке, а теперь удивляется, что ещё жив. И, решив свести ущерб к минимуму, Коннор отступил от нее и вылетел из палаты с космической скоростью, громко хлопнув дверью.