Гамбит. Пешки ходят первыми

Да что греха таить, Ашер сам бы поверил, если бы не был точно уверен, что это не он сам. Завести машину без ключей от замка зажигания – уровень школьной программы класса для умственно неполноценных любой общественной школы в их районе. Примерно такие компетенции, формирующие скиллы по выживанию в гетто, содержали учебные программы общедоступных учебных заведений, подготавливавших постоянную смену кадров уже мотавшим срок матерым преступникам. Парочка ярких искр из оголенных проводов, и по кузову идет легкая вибрация от заведенного мотора. Ашер откинулся на сиденье и закрыл глаза, наслаждаясь этим звуком. Он будто вернулся назад во времени, где ему снова двадцать четыре, дышать мешает пара сломанных ребер, а в голове ходит гул от прицельного удара железной трубой по темечку. Дома его ждет семья, в которой сорванцы-подростки должны с минуту на минуту прийти из школы и довести его до белого каления. Это было в прошлом, там, где он был жив, и у него была собственная семья.

Эванс достал телефон, настрочить Адаму сообщение, что увел «обратно» лошадку Бонни и Клайда, как в ленте Instagram появилось новое фото, на котором на заднем плане мелькнула знакомая девушка с розовыми волосами за рулем машины. Эванс расхохотался низким раскатистым голосом. Мелкие засранцы уели их с Адамом, как кучку старперов. Пешки обыграли их обоих, постоянно сменяя друг друга в процессии игры, оставив в итоге ни с чем. Ашер захлебывался хохотом сквозь слезы, рассматривая фото на экране.

Осталось найди больную на всю голову сестру, пока в ней не появилось несколько новых отверстий, а еще лучше – выдать ее замуж, чтобы не было времени и помыслить о подобных авантюрах. Эванс вырулил из переулка, и, объезжая здание с другой стороны, едва не сшиб вылетевшую на дорогу девушку.

***

Фатум. Рок. Судьба. Фортуна и предопределенность. Адам не верил ни в одно из этих понятий, шедших вразрез с теорией вероятности и математической статистикой. Скрепя сердце, он, конечно, еще мог принять теорию квантовой запутанности, но и та на данном этапе своей доказательной базы выглядела не совсем убедительно. Вот что было убедительно, так это постоянное повторение одних тех же ошибок, без учета полученного предыдущего, чаще всего негативного, опыта, и, как следствие, отрицательный результат. В этом он был мастер. Чему удивляться, если ты идешь одним и тем же путем из ошибок и… ошибок, и ничему не учишься. Итог этого более чем предсказуем: ты лежишь на асфальте еще не до конца отошедший от удара электрошокером, а в тебя уже собираются загнать нож, как иглу в подушку для их хранения.

Он уже попрощался с жизнью, ведь в этот раз ему рассчитывать не на что, но свет в конце тоннеля появился немногим раньше, чем того требовал сценарий, и помешал главному антагонисту сегодняшней драматической постановки сделать из Ларссона великомученика. И вполне еще себе живой Адам сощурился от яркого света фар уже знакомой черной Импалы, свернувшей в их сторону.

– Ну, надо же, – презрительно хмыкнул киллер, медленно опустив нож и отступив от лежавшего на асфальте Ларссона.

– Ты, гляжу, никак не угомонишься, да, – звук мотора стих, дверь машины закрылась с хлопком, но фар водитель не погасил.

– А ты, гляжу, отрастил яйца, раз решил вернуться в Нордэм, – тон голоса киллера из презрительного больше стал похож на настороженный.

– Отдай мне то, что забрал, и проваливай, – скомандовал водитель Импалы, чей голос показался Адаму очень знакомым. Человек шел к ним от машины, не сворачивая, и яркий свет фар ослеплял и Адама, и Норзера. Мужчина, вышедший из машины, продолжал приближаться к ним, но рассмотреть его было практически невозможно.

– Я не брал чужого, – возразил Норзер и осторожно шагнул назад. – С чего мне отдавать свое? – расставаться с добычей он не спешил, но снова отступал.

– Не делай глупостей, ничем хорошим твоя самодеятельность не заканчивается, – Кельт, а, это без сомнения, был он, будто бы отчитывал киллера.

– Отдавай и проваливай, – снисхождение и жалость в голосе Ашера отразились на лице киллера, перекошенного от гнева. Он скривился на его слова и злобно сощурился, нервно перецепляя рукоять ножа в правой руке.

– Я бы рад, – оскалился Норзер. – Но, нет, – он приготовился к броску, расправив плечи и сжав рукоять ножа, и, ослепленный ярким светом фар, не решался первым броситься на противника.

– И не надо, – Адам, закрыв глаза и сориентировавшись на звук его голоса и шорох шагов, со всей силы вломил Норзеру под колено, свалив его на пол.

– Давай! – крикнул Ашер.

В переулке вмиг стало темно, когда Эванс залезла в салон Импалы и выключила фары, оставив всех в непривычной для глаз темноте. Ларссон, лежавший на асфальте, и Норзер, все это время стоявший над ним, оказались в проигрышном положении и привыкали к отсутствию света, пока настоящий Кельт уже сбил Норзера с ног и пинком оправил нож под мусорные баки.

– Стой! – ее крик ударил Адаму по ушам, но кому она кричала, он так и не мог понять, до момента, когда фигура вихрем пронеслась вглубь переулка, выбивая из руки киллера уже новое перо.