Гамбит. Пешки ходят первыми

– Моей жене ни слова! – выдохнул Седрик, когда упал на сиденье и откинулся на спинку, так и не сняв парика.

– Ты про свой прикид? – Лиам очень недвусмысленно изогнул бровь и смерил Чана оценивающим взглядом.

– По официальной версии я на комик-коне, так что улыбочку, Крис, – Чан развернул телефон, сделал селфшот и быстро запостил его в Instagram с подписью: «Отдыхаю с друзьями и еще каким-то дебилом». Обработанное фильтрами селфи Чана в фиолетовом парике рядом с Кристофером в хипстерских очках и Черри с розовыми волосами, засветившуюся на заднем плане, вполне могло сойти за обычный кадр ребят из неформальной тусовки. – Я про то, что сел на байк, – уже очень серьезно уточнил Седрик, и все закивали.

– Клянемся, – Крис поднял руку вверх, имитируя клятву на библии, и все остальные последовали его примеру.

– Сед, ты его не рассмотрел? – настороженно спросила девушка.

– Красавчик, каких поискать, – Чана полностью захватила виртуальность, и он усердно отвечал на комментарии к фотографии.

– Эй! – возмутился Ларссон, считавший себя эталоном красоты для лиц нетрадиционной ориентации.

– Ой, Ли, не ной, профукал ты свое корейское счастье, – злорадствовал Крис.

– А можно немного подробнее, – голос Форман казался бесцветным и холодным, что было очень непривычно, ведь даже в ее голосе эмоции всегда хлестали через край, не говоря уже о мимике и жестикуляции. Сейчас же Черри Форман вцепилась в руль и сверлила взглядом лобовое стекло машины.

– Русые волосы, серые глаза, типичный валлиец, скорее всего, или шотландец, – Чан пожимал плечами, не отвлекаясь от ответов на комменты.

– Возраст, – и на этот раз Черри не сдержалась, и невидимый хлыст голоса мисс Форман щелкнул в воздухе, ударяя по нервам парней.

– Около тридцати, – конкретизировал Чан, надев очки и внимательно посмотрев на девушку, вцепившуюся в руль.

Форман ударила по тормозам, остановившись прямо посреди дороги, и машина, ехавшая сзади засигналила на их маневр.

– Полегче, Черри-бомб! – Лиам налетел на водительское сиденье и ударился лбом.

– Ты уверен? – на этот раз замах хлыста набрал немыслимую амплитуду и рассекал воздух, будто хотел разрезать его на лоскутья.

– У меня минус четыре, мэм, – извиняясь, ответил Седрик, немного стушевавшись от ее напора, – так что, скорее всего.

Черри вздохнула и завела машину, послав в пустоту нечитаемый взгляд. Машина позади них продолжала сигналить и привлекать к ним внимания, но Черри быстро уладила этот момент.

– Че ты сигналишь там, козлина, – Форман никому не давала спуску, ни людям в машине, ни вне ее.

– Какая разница, как он выглядел, – Ларссон был не согласен с Чаном по всем статьям. Он видел Норзера, стоял с ним лицом к лицу, и внешность его была самой обычной, заурядной, если быть точным, ничего примечательного в ней не было, за исключением  темных обсидиановых глаз. – Мы все равно méi yǒu 7 все полимеры, да? – Лиам уточнил у Черри правильность произношения.

– Shì 8, – подтвердила девушка, провожая водителя параллельной машины высунутым в окно средним пальцем.

– Ребят, – Чан разглаживал искусственные фиолетовые волосы парика, раскладывая их по плечам, – я бы на вашем месте не стал так рано расстраиваться, – под полушубком из-за пояса безвкусной блестящей юбки Седрика вывалился коричневый кожаный блокнот, обмотанный чулками в сетку и перепачканный кровью.

Пункт назначения

Эванс облегченно выдохнула, когда задний бампер машины Форман исчез где-то далеко в потоке машин. Браво Кристоферу Оулли, умудрявшемуся и с одной здоровой рукой оставаться рулевым команды Лиама, а вот ей предстояло найти капитана «Черной Импалы», пока мистер Тотальный Контроль не очухался и не столкнулся с ее одним обидчивым и вторым заносчивым братцами, которым только дай волю – показать, кто истинные хозяева Нордэма. И вот тогда все пойдет по ней, родимой.

– Ты так за него волнуешься, – настиг ее со спины порыв ледяного ветра. – Стоит ли он того? – этот надменный тон нельзя было перепутать с кем-либо другим.

Только два человека могли втоптать тебя в грязь всего парой фраз, раздавить и размазать, показать, что ты ничтожество. На подобные подвиги за всю ее жизнь были способны только двое: он и мать. В этом своем умении они были просто уникальны. Грегори и София Ларссоны со всем их снобизном, напыщенностью, пафосом и спесью блекли на фоне Шарлотты и Атласа Эванса, замысливших вывернуть тебя наизнанку и умело воплощавших замысел в жизнь. «Слово жалит больнее», – вот их девиз, а ножом стоило пройти уже так, для надежности или из милосердия.