Гамбургский симпатяга. Живые стеклышки калейдоскопа

Фамилию своего оппонента на сайте опускаю не потому, что боюсь его. Мой метод письма не предполагает сведения счетов. Мщение оставим фейсбуку. Просто фамилия до того «говорящая», что, кажется, такой просто не бывает! Оторопь берет и скулы сводит, так хочется назвать его по фамилии. Тогда и объяснять ничего не надо. Но нельзя… Есть правило не использовать подлинную фамилию героя в качестве его отрицательной характеристики. Так вот, оппонент, чувствуя все-таки родовой подвох, где-то обмолвился, что на самом-то деле его такая неуклюжая на слух, словно обрубленная, фамилия имеет чуть ли не польско-шляхетские корни… Еще польска не сгинела! Сразу Гоголь и вспомнится: «Выражается сильно русский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничего не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица». Цитата из «Мертвых душ».

…Этимология моего прозвища не изучена. Исследователей не нашлось. Похоже, птица каркнула во все свое воронье горло. В детстве на улице меня звали Куприк, Кубрик и даже однажды Куба. Из всех пацанов в деревне только у меня одного был берет. Двоюродная сестра Лидия прислала в подарок из Хабаровска. Солдаты Фиделя Кастро, барбудос, на Кубе носили береты. Мы тогда, шестиклассники, работали на очистке леса от кустарника. Мне достался участок в виде островка между двумя дорогами. Вот тебе и Куба. Прозвище Купер возникло в интернате, в старших классах. Понятно, происходило оно частично от фамилии и, наверное, еще от того, что меня напечатали в районной газете. «Ты смотри, а Шурка у нас писатель – Фенимор Купер!» Майн Рида, Жюля Верна и Фенимора Купера тогда обожал каждый мальчишка. Мои первые книжки вышли под псевдонимом Купер. Позже друзья настоятельно рекомендовали печататься под собственной фамилией. Готовился к изданию кинороман «Истопник».

Про два страшных сталинских лагеря на БАМе, женский и мужской.

Происхождение прозвищ и кличек в русском языке заслуживает отдельного исследования. Понятна кличка Кузя. Она, бесхитростная, возникла от фамилии Кузьмин или Кузнецов. А вот если прозвище Печенье… Или Кефир. Кефир – рыхлый парень Витька с белым лицом. Вялый и какой-то жидкий. Печеньем звали дружка моего детства Женьку Розова. Он любил есть печенье и старался ни с кем из нас не делиться, выкрикнув заветную фразу: «Сорок один – ем один!» Если кто-то из нас не успевал выкрикнуть раньше: «Сорок семь – дели всем!» Точность кличек удивляет. Лупейкин Стон, матрос на барже, в габардиновых брюках, кожаной куртке на молнии и с белым кашне на шее. Деревенский донжуан, доводящий возлюбленных до стона. Коняга по кличке Кормилица. Мосластая и покорная кобыла с желтыми зубами. Тащит воз с сеном на гору. Девушка Полина из фильма «Стиляги» по прозвищу Польза… А погоняла у блатных? Самые известные – Япончик и Тайванчик. А еще Петрик, Шакро Молодой, Леша Солдат, Тимоха, Бульбаш… А как выразительны позывные бойцов нацбатальонов на Украине: Дохлый, Димедрол, Хрипа, Зверюга, Видос… Пишу не «в Украине», а «на Украине». Посмотрите издание «Грамматическая правильность русской речи», Москва, Наука, авторы Граудина, Ицкович, Катлинская. Тарас Шевченко: «Як умру, то поховайте… на Вкраини милой». А тут еще Бродский добавил керосинчика в огонек. 1991-й год, «На независимость Украины». Подлинность и принадлежность текста доказаны литературоведами.

Пусть теперь в мазанке хором Гансы
С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, сук выбирая в чаще,
А курицу из борща грызть в одиночку слаще?

Политкорректность в том случае обошла Бродского стороной. Неужели он знал, что все так и будет?

Ведь обещал же?!

Сорок один – ем один! На заседании «Пень-клуба» сразу договорились: ни слова про таблетки. Ни полслова про Украину. Иначе разругаемся, разбежимся по своим мазанкам и поумираем в гордом одиночестве.