Гамп и компания

Следующие несколько часов полковник излагает президенту свою хитроумную схему. Раз-другой президент засыпал, и полковнику приходилось прерываться, чтобы его разбудить. Он это делал, щекоча у главы государства в ноздре специально припасенным для этой цели перышком. Я не особо разобрался в материалах полковника Норта, потому как все там, похоже, зависело от всего остального, и он назвал целую уйму почти непроизносимых имен и фамилий. Когда он закончил, я уяснил для себя не больше из этой белиберды, чем когда он только начал. Я лишь понадеялся, что президент уяснил больше.

– Что бы вы там ни болтали, Олли, звучит это чертовски славно, – говорит президент. – Но позвольте мне вот о чем вас спросить: какое отношение ко всей этой ерунде имеет иранский аятолла?

– Что? – говорит полковник. – Так ведь аятолла как раз и есть центральная фигура в моей схеме! Разве вы не понимаете – оружие за заложников! А потом мы используем деньги, которые они нам заплатят, чтобы профинансировать горилл, которые сражаются в Никарагуа! Хитроумнее не придумаешь, господин президент!

Лично я не на шутку задумался о том, чего ради какая-то горилла сражается в Никарагуа, и это напомнило мне о старине Сью.

Бедный старина Сью!

– Н-да, – говорит президент, похоже, разделяя мои сомнения насчет горилл, – звучит это как-то подозрительно… но раз вы, Олли, так говорите… Только чтобы никакого непосредственного обмена оружия на заложников – вы понимаете, что я имею в виду?

– Это сделает вас великим национальным героем, сэр, – говорит полковник.

– Есть еще одна вещь, которой я не понимаю, – говорит президент. – Какова во всем этом роль мистера Гампа?

– Вот что я вам скажу, господин президент, – отвечает полковник. – Я считаю, что два величайших врага Америки – это невежество и апатия. А рядовой Гамп являет собой живое доказательство того, что и то, и другое можно преодолеть. Он станет нашим большим плюсом.

Вид у президента становится вроде как озадаченный, и он поворачивается ко мне.

– Что он сказал? Что-то про невежество и апатию, так?

– Не знаю, – говорю я, – и мне, если честно, насрать.

Тут президент начинает скрести у себя в затылке, встает и снова включает телевизор.

– Делайте там, Олли, что хотите, – говорит он, – но теперь я должен смотреть «Кто хочет стать миллионером?».

– Да, это превосходное шоу, господин президент.

– Вообще-то мне по-настоящему нравился «Последний герой», но теперь его больше не показывают, – говорит президент, и вид у него становится вроде как грустный.

– Тогда, господин президент, просто доверьте это дело мне и рядовому Гампу. Уверяю вас, мы сделаем колоссальную честь вам и всей вашей канцелярии.

Но президент, похоже, больше не слушает. Он увлеченно смотрит «Кто хочет стать миллионером?».

В общем, после этого визита я возвращаюсь вместе с полковником Нортом в парк Лафайета и думаю, что же мне теперь делать с лейтенантом Деном и Вандой, потому как оставить их там одних я не могу. А полковник, тот уже прикинул схему для Дена. Он говорит, что намерен сдать его в госпиталь Уолтера Рида на «обследование». Буквально тут же к парку подкатывает большая карета скорой помощи и уволакивает лейтенанта Дена прочь.

Ванда, говорит полковник Норт, должна получить временное пристанище в Национальном зоопарке.

– В том случае, если нас арестуют, – говорит он, – она станет экспонатом группы «Б».

– А за что нас арестуют? – спрашиваю.

– Этого, Гамп, никогда не знаешь заранее, – говорит полковник.

Тогда я говорю полковнику, что, прежде чем мы полетим по всему миру, я должен повидаться с малышом Форрестом, и он говорит, что для этой цели я могу воспользоваться «единицей ВВС номер один», если учесть, что президент, говорит он, «такой сукин сын, что сегодня уже никуда не полетит».

Прибытие в Мобил на «единице ВВС номер один» – это, я вам скажу, картинка. Там в темпе раздобыли духовой оркестр, чтобы меня поприветствовать, а также черный лимузин, чтобы повсюду меня возить. К тому же, когда я прибываю к дому миссис Каррен, в округе болтается куча народу. Миссис Каррен выходит меня встретить, и я вижу малыша Форреста, который стоит по ту сторону сетчатой двери – вроде как он не особо хочет со мной повидаться. Когда я вхожу в дом, выясняется, что так оно и есть.

– Я же сказал тебе проверять тот клапан по крайней мере два раза в день, так? – первое, что он говорит.

– Угу, – говорю. – И ты как пить дать был прав.

– Знаю, потому что ты все испоганил. Мы могли бы стать миллионерами. А теперь, надо полагать, мы разорены.

– Да, пожалуй, что так, сынок.

– Не зови меня «сынок». Никогда. Я тебе не сын.

– Но я просто имел в виду, что…

– Мне наплевать, что ты имел в виду. Это была самая элементарная вещь в мире – просто проверять тот клапан. А теперь смотри, что получилось.

– Пойми, малыш Форрест, я очень об этом сожалею, но эту штуку уже никак не починить. Что закончилось, то закончилось, и теперь я должен заняться чем-то другим.

– Типа вступления в армию или чего-то вроде того? С какой стати на тебе эта форма?