Гамп и компания

– Ну, я так прикидываю, она мне теперь полагается. То есть, я уже был в армии, ты же знаешь.

– Да, ты мне рассказывал.

– И я должен сделать еще одну вещь для полковника Норта. Потому как он меня попросил. Ну и я просто обязан это сделать.

– Понятное дело, обязан. Ведь все остальное ты уже просрал.

Малыш Форрест отворачивается, и я вижу, как он сжимает кулаки и поднимает их, вроде как вытирая глаза. Мне очень больно это видеть, и у меня такое чувство, что он меня стыдится. Впрочем, я прикидываю, у него есть такое право, если учесть, что в этот раз я и впрямь капитально напортачил.

– А что с Вандой? – спрашивает он. – Надо полагать, ты ее мясникам продал.

– Нет, неправда. Она в Национальном зоопарке Вашингтона, округ Колумбия.

– Значит, она должна быть там, чтобы над ней все потешались, да?

– Нет, ничего подобного. Полковник собирается устроить ей особое попечение.

– Да уж, – говорит малыш Форрест. – Не сомневаюсь.

Вот так все и шло. Мягко говоря, малыш Форрест не рад был меня видеть, и я чувствовал себя чертовски паршиво, когда улетал. Единственное, что хоть самую малость меня приободрило, случилось, когда я уже выходил за дверь.

– А кстати, – спрашивает малыш Форрест, – как там все было, когда рванула шахта с говном?

– Ну, – говорю, – картинка была что надо.

– Угу, – говорит он. – Надо думать. – И мне показалось, что в тот момент я уловил на его лице улыбочку. Хотя и не был уверен.

Вот так мы и полетели в Иран.

Это был большой город с такими ерундовинами типа луковиц на верхушках зданий. Еще они смахивали на перевернутую репу, а все чуваки там были одеты в черные халаты и носили на головах шляпы вроде перевернутых корзин. Они отчаянно старались иметь свирепый вид и все такое прочее.

Свирепей всех выглядел аятолла.

Он без конца сверкал глазами и хмурился. В общем, он не был самым любезным на вид чуваком из тех, с кем я хотел бы познакомиться.

Полковник Норт шепчет мне на ухо:

– Только помни, Гамп, «такт и дипломатия». Это самое главное!

Затем он протянул руку, пытаясь пожать клешню аятоллы, но аятолла, тот просто сидит со скрещенными руками, хмурится на полковника и молчит как рыба.

Полковник Норт смотрит на меня и говорит:

– Черт, этот сукин сын какой-то чудной. Я хочу сказать, все, с кем я знакомился, желали мне руку пожать – понимаешь, о чем я толкую?

Рядом с аятоллой стоят два парня в каких-то мешковатых на вид подгузниках, с огроменными мечами на поясах, и один из них говорит:

– Никогда не зовите аятоллу «сукиным сыном». Он может прикинуть, что это значит, и тогда мы вам живо кочаны срубим.

В этом, как я понимаю, парень в подгузнике был прав.

Дальше я, так сказать, пытаюсь взломать лед и спрашиваю аятоллу, почему он всегда такой свирепый и бешеный на вид, да к тому же еще и всю дорогу хмурится?

– Это потому, – говорит он, – что тридцать лет я пытался стать президентом Всемирного совета церквей, а эти пидорасы-язычники вообще меня туда не пустили! И это при том, что религиозней аятоллы никто по определению быть не может!

– А почему это вас так заботит? – спрашиваю.

– А потому, что я чувак благородный и никому не позволяю себе в уши срать. А кто эти говноеды, которые не пускают меня во Всемирный совет церквей? Я аятолла Ирана, в конце концов. Я не пидорас какой-нибудь. Я большая шишка, врубаешься, ты, дуболом?

– Эй, погодите минутку, – говорит полковник Норт. – Мой подчиненный Форрест, может, и не самый умный человек здесь в округе, но негоже вам его обзывать.

– Я аятолла, кого хочу, того и обзываю. А если вам не по вкусу, то поцелуйте меня в жопу.

– Ну-ну, полегче, я полковник морской пехоты и ничьих жоп не целую.

Тут аятолла начинает хлопать себя по ляжкам и громко хохотать.

– Очень хорошо, полковник. Думаю, мы с вами сможем провернуть какой-нибудь бизнес.

Дальше полковник Норт начинает излагать аятолле суть своего предложения.

– Слушайте сюда, – говорит он, – некоторые из ваших корешей в Ливане захватили уйму наших людей в качестве заложников, и это доставляет серьезное расстройство президенту Соединенных Штатов.

– Ну да, – говорит аятолла. – Так почему вы просто туда не заявитесь и их не выручите?

– Это не так просто, – говорит полковник.

Аятолла начинает ехидно хихикать.

– Да, действительно. Вы еще будете мне об этом рассказывать. Я сам кое-что знаю о захвате заложников. Вспомните, что было, когда один из ваших придурковатых президентов заявился сюда и попытался поднасрать нашему славному предприятию по захвату заложников. Как там была его фамилия?..

– Это неважно, – говорит полковник. – Его там уже нет.

– Ну да, и об этом я тоже все знаю!

Аятолла опять начинает ржать и хлопать себя по ляжкам.

– Может, и знаете, – говорит полковник, – но слушайте сюда. Мы должны перейти к делу. Время – деньги, врубаетесь?

– Что такое для аятоллы время? – говорит тот, складывая ладони у груди.

Как раз тут один из парней в подгузниках ка-ак жахнет пару раз по здоровенному гонгу вроде того, что висел в массажной комнате у миссис Хопвелл, жены вице-президента «Кока-колы».