Ган Исландец

— Зачмъ ты боишься меня? Вдь ты меня искалъ… Слушай-же, не кричи, не то ты тотчасъ-же умрешь.

Малорослый взмахнулъ каменнымъ топоромъ надъ головой Спіагудри, и продолжалъ голосомъ, который выходилъ изъ его груди подобно реву потока, вырывающагося изъ пещеры.

— Ты измнилъ мн.

— Нтъ, ваша милость, нтъ, ваше превосходительство, — сказалъ наконецъ Бенигнусъ, съ трудомъ произнося эти умоляющія слова.

Малорослый испустилъ глухой ревъ.

— А! Ты еще хочешь обмануть меня! Напрасно… Слушай, я былъ на кровл Спладгеста, когда ты заключилъ договоръ съ тмъ безумцемъ; дважды я давалъ теб знать о себ. Мой голосъ слышалъ ты на дорог во время бури; это я нашелъ тебя въ башн Виглы; это я сказалъ теб: до свиданія!..

Пораженный ужасомъ, Спіагудри кидалъ вокругъ себя блуждающіе взоры, какъ бы ища помощи. Малорослый продолжалъ.

— Я не хотлъ упустить солдатъ, которые преслдовали тебя. Они были Мункгольмскаго полка, а тебя я всегда могъ найти. Спіагудри, это меня видлъ ты въ деревн Оельме въ войлочной шляп рудокопа. Мои шаги, мой голосъ и мои глаза узналъ ты въ этихъ развалинахъ; все это былъ я!

Увы! Несчастный былъ слишкомъ убжденъ въ этомъ, чтобы сомнваться. Онъ упалъ на землю къ ногамъ своего грознаго судьи и, задыхаясь отъ ужаса, вскричалъ раздирающимъ душу голосомъ:

— Пощадите!

Малорослый, скрестивъ руки, устремилъ на него налитые кровью глаза, сверкающіе ярче пламени костра.

— Моли этотъ ящикъ о твоемъ спасеніи, — замтилъ онъ съ страшной ироніей.

— Пощадите!.. Пощадите! — повторялъ Спіагудри, полумертвый отъ страха.

— Я предупреждалъ тебя, чтобы ты былъ вренъ и нмъ. Ты измнилъ мн, но клянусь ты онмешь на вки.

Спіагудри, понявъ страшный смыслъ этихъ словъ, застоналъ.

— О! Не бойся, — продолжалъ малорослый: — ты не разстанешься съ своимъ сокровищемъ.

Съ этими словами онъ снялъ съ себя кожаный поясъ, продлъ его въ кольцо ящика и привязалъ къ ше Спіагудри, который согнулся подъ непосильной тяжестью.

— Ну, — продолжалъ малорослый: — какому дьяволу поручаешь ты свою душу? Зови его скоре на помощь, не то другой демонъ, о которомъ ты и не помышлялъ, завладетъ ею прежде него.

Старикъ въ отчаяніи, не въ силахъ произнести ни слова, упалъ къ ногамъ малорослаго, знаками выражая свой ужасъ и мольбу о пощад.

— Нтъ, нтъ! — произнесъ тотъ: — слушай, врный Спіагудри, не отчаивайся, оставляя безъ проводника своего молодого товарища. Говорю теб, онъ послдуетъ за тобою. Иди же! Ты только проложешь ему дорогу… Ну!

Съ этими словами, схвативъ несчастнаго въ свои желзные тиски, онъ вынесъ его изъ башни, какъ тигръ, уносящій длинную змю.

Минуту спустя, громкій крикъ огласилъ развалины, смшавшись съ страшнымъ взрывомъ хохота.

XXIII

Между тмъ отважный Орденеръ, рискуя разъ двадцать свалиться съ шаткой лстницы, добрался наконецъ до вершины толстой круглой стны башни.

При его неожиданномъ появленіи черныя столтнія совы, спугнутыя съ развалинъ, разлетлись въ стороны, устремивъ на него свой пристальный взоръ; круглые камни, катясь подъ его ногами, падали въ бездну, ударяясь о выступы скалъ съ глухимъ, отдаленнымъ шумомъ.

Въ другое время Орденеръ принялся-бы осматривать пропасть, глубина которой увеличивалась ночной темнотой. Взглядъ его, обозрвая огромныя тни на горизонт, темные контуры которыхъ едва бллись на притуманномъ блеск луны, пытался-бы различать пары отъ скалъ и горы отъ облаковъ; въ его воображеніи ожили-бы вс эти гигантскіе образы, вс эти фантастическіе виды, которые при лунномъ свт воспринимаютъ горы и туманы. Онъ прислушивался-бы къ смутному говору озера и лса, смшивающемуся съ рзкимъ свистомъ сухой травы, волнуемой втромъ у его ногъ, среди разслинъ скалы. Его умъ одарилъ-бы языкомъ эти мертвенные голоса, которые издаетъ природа въ ночной тишин, когда все на земл засыпаетъ.

Между тмъ, въ эту минуту, хотя сцена, явившаяся взору Орденера, невольно взволновала все его существо, иныя мысли толпились въ его голов. Едва нога его ступила на вершину стны, взоры его устремились къ югу и невыразимый восторгъ овладлъ имъ, когда примтилъ онъ межъ хребтами двухъ горъ блестящую точку, сверкавшую на горизонт, подобно красной звзд.

То былъ Мункгольмскій маякъ.

Истинныя радости жизни недоступны тому, кто не въ состояніи понять счастія, охватившаго все существо молодаго человка. Сердце его забилось отъ восторга; сильно вздымающаяся грудь едва дышала. Устремивъ неподвижный пристальный взоръ на звзду, онъ взиралъ на нее съ умиленіемъ и надеждой. Ему казалось, что этотъ лучъ свта въ глубокую ночь исходившій изъ жилища, въ которомъ таилось его блаженство, несся къ нему изъ сердца Этели.

О! Нельзя сомнваться, что иной разъ, не взирая на время и пространство, души могутъ таинственнымъ образомъ бесдовать между собою. Тщетно реальный міръ воздвигаетъ преграды между двумя любящими сердцами; живя идеальной жизнью, они свидятся и въ разлук, соединятся и въ смерти. Что значитъ разлука тлесная, физическое разстояніе для двухъ существъ, неразрывно соединенныхъ единомысліемъ и общимъ стремленіемъ.

Истинная любовь можетъ страдать, но никогда не умретъ.