Ган Исландец

Новое пожатіе руки, сопровождаемое глубокимъ полуподавленнымъ вздохомъ, заставило его ршиться терпливо обождать, пока утихнетъ новый приливъ страха.

Наконецъ Спіагудри промолвилъ задыхающимся голосомъ:

— Ну, милостивый господинъ, что вы на это скажете?

— На что? — спросилъ Орденеръ.

— А, сударь, — продолжалъ Бенигнусъ тмъ же тономъ: — вы теперь раскаиваетесь, что забрались сюда!

— Ничуть, мой храбрый проводникъ: напротивъ я разсчитываю забраться еще выше. Почему это хочешь ты, чтобы я раскаивался?

— Какъ, сударь, такъ вы не видли ничего?

— Видлъ! Что видлъ?

— Такъ вы не видли ничего… — повторилъ достойный смотритель Спладгеста съ возрастающимъ ужасомъ.

— Ршительно ничего! — нетерпливо вскричалъ Орденеръ: — ничего не видлъ, а слышалъ только стукъ твоихъ зубовъ, которые отъ страха стучали какъ въ лихорадк.

— Какъ! Неужто вы не примтили тамъ, за стной, въ тни… два устремленныхъ на насъ, сверкающихъ какъ кометы, глаза?..

— Честное слово, нтъ.

— Такъ вы не видли какъ они блуждали, поднимались, спускались и наконецъ исчезли въ развалинахъ?

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Ну что за важность, если бы и видлъ?

— Какъ! Господинъ Орденеръ, разв вамъ не извстно, что во всей Норвегіи глаза только одного человка могутъ такъ сверкать въ темнот?…

— Ну что за важность? Кто же это обладаетъ такими кошачьими глазами? Можетъ быть Ганъ, твой грозный Исландецъ? Тмъ лучше, если онъ здсь! По крайней мр намъ не придется странствовать въ Вальдергогскую пещеру.

Это тмъ лучше пришлось совсмъ не по вкусу Спіагудри, который не могъ удержаться, чтобы не выдать своей тайной мысли невольнымъ восклицаніемъ.

— Ахъ! Сударь, не вы ли общали оставить меня въ деревн Сурбъ за милю отъ мста поединка?..

Добродушный, честный Орденеръ понялъ и улыбнулся.

— Ты правъ, старина; было бы несправедливо подвергать тебя моимъ опасностямъ. Не бойся ничего, ты всюду видишь этого Гана Исландца. Разв въ эти развалины не можетъ забраться дикая кошка съ такими же блестящими глазами, какъ у этого субъекта?

Чуть ли не въ пятый разъ Спіагудри успокоился, отчасти оттого, что спокойствіе его юнаго спутника имло въ себ нчто заразительное.

— Ахъ! Сударь, безъ васъ я ужъ разъ десять бы умеръ со страху, корабкаясь по этимъ скаламъ…. Правда, если бы не вы, я не отважился бы на такое путешествіе.

При свт луны, вышедшей изъ за тучъ, они примтили входъ въ высокую башню, подножія которой только что достигли. Они вошли въ него, раздвигая густую завсу плюща, откуда посыпались на нихъ сонныя ящерицы и старыя гнзда хищныхъ птицъ. Спіагудри поднялъ два кремня и сталъ выскать изъ нихъ огонь на кучу сухихъ листьевъ и валежника, набраннаго Орденеромъ. Черезъ минуту вспыхнуло яркое пламя, разсявъ окружающую темноту и позволяя осмотрть внутренность башни.

Внутри уцлли только круглыя, очень толстыя стны, поросшія плющемъ и мохомъ. Потолки всхъ четырехъ этажей послдовательно, одинъ за другимъ обвалились на земляной полъ нижняго этажа, образовавъ тамъ огромную груду обломковъ. Узкая, безъ перилъ лстница, поломанная во многихъ мстахъ, шла спиралью по внутренней поверхности стны вплоть до самой вершины башни.

При первомъ треск огня, цлая туча совъ и орлановъ тяжело поднялась на воздухъ, испуская зловщіе, испуганные крики, а огромныя летучія мыши по временамъ касались пламени своими пепельнаго цвта крыльями.

— Ну, хозяева то не очень радушно принимаютъ насъ, — замтилъ Орденеръ: — смотри, не испугайся опять.

— Что вы, сударь, — возразилъ Спіагудри, усаживаясь къ огню! — чтобы я испугался какихъ-нибудь совъ или летучихъ мышей! Возясь съ трупами, я нисколько не страшился вампировъ. Ахъ! Я боюсь только людей! Надо сознаться, я не очень храбръ, но за то я нисколько не суевренъ… Послушайте-ка, сударь, меня, оставимъ въ поко этихъ дамъ съ черными крыльями и хриплыми голосами, и позаботимся объ ужин.

Орденеръ интересовался только Мункгольмомъ.

— Я захватилъ съ собой кой-какой провизіи, — продолжалъ Спіагудри, вынимая изъ подъ плаща свою котомку: — и если вы также проголодались какъ я, этотъ черный хлбъ и этотъ заплсневлый сыръ скоро исчезнутъ въ нашихъ желудкахъ. Боюсь только, что мы будемъ еще умренне, чмъ законъ французскаго короля Филиппа Красиваго: Nemо аudеаt соmеdеrе рrаеtеr duо fеrсulа сum роtаgіо. Не дурно было-бы пошарить въ гнздахъ чаекъ или фазановъ на верхушк этой башни, да какъ взберешься туда по этой шаткой лстниц, на которой и сильфъ-то съ трудомъ удержится?

— Однако, — замтилъ Орденеръ: — она должна сдержать меня, потому что я во что-бы то ни стало заберусь на вершину башни.

— Что вы, сударь! Изъ за какихъ нибудь гнздъ чаекъ?. Ради Бога оставьте это сумасбродство. Не стоитъ рисковать своей жизнью, чтобы лучше поужинать. Не забудьте, что вы легко можете ошибиться и захватить съ собой совиное гнздо.

— Стану я заботиться о твоихъ гнздахъ! Не говорилъ ли ты мн, что съ высоты этой башни виднъ Мункгольмскій замокъ?