Ган Исландец

— Ну, я знаю, что нечего и пытаться вернуть съ пути молодежь, ищущую всякаго рода опасностей; но уваженіе, которое я почувствовалъ къ вамъ, указало мнѣ на средство, которое можетъ вамъ пригодиться. Злосчастный фальшивый монетчикъ, которому преподалъ я вчера послѣднія утѣшенія Спасителя, былъ рудокопъ. Передъ смертью онъ передалъ мнѣ этотъ пергаментъ съ его именемъ, говоря, что этотъ документъ предохранитъ меня отъ всякой опасности въ случаѣ если когда либо путь мой будетъ лежать чрезъ эти горы. Увы! Какая польза въ этой бумагѣ бѣдному священнику, который живетъ и умретъ съ узниками и который къ тому же іnter саstrа latronum [15] долженъ искать защиты у терпѣнія и молитвы, этого единственнаго оружія Создателя! Если я не отказался принять этотъ пергаментъ, то для того лишь, чтобы не огорчить отказомъ сердце того, для котораго чрезъ какое нибудь мгновеніе все земное утратитъ всякую цѣну. Самъ Богъ руководилъ мною, потому что теперь я могу вручить его вамъ, дабы онъ сопровождалъ васъ при всякихъ случайностяхъ пути вашего, дабы даръ умирающаго оказалъ благодѣяніе путнику.

Орденеръ съ умиленіемъ принялъ даръ стараго священника.

— Да услышитъ Господь ваше желаніе, святой отецъ! Благодарю васъ. Но на всякій случай, — прибавилъ онъ, схватившись за саблю: — я уже запасся пропускомъ.

— Почемъ знать, молодой человѣкъ, — замѣтилъ священникъ: — можетъ быть эта ничтожная бумага защититъ васъ лучше вашей желѣзной шпаги. Взоръ кающагося могущественнѣе меча архангела. Простите, узники ждутъ меня. Помолитесь за нихъ и за меня.

— Святой отецъ, — возразилъ Орденеръ, улыбаясь: — я ужѣ обѣщалъ вамъ, что ваши узники будутъ помилованы, и опять повторяю свое обѣщаніе.

— О! Не говорите съ такой увѣренностью, сынъ мой, Не искушайте Господа. Человѣкъ не въ состояніи знать, что творится въ сердцѣ другаго, и вамъ неизвѣстно еще, на что рѣшился сынъ вице-короля. Увы! Быть можетъ онъ не удостоитъ даже принять смиреннаго священника. Простите, сынъ мой. Да благословитъ Богъ ваше странствіе, пусть ваша чистая душа вспоминаетъ иногда бѣднаго пастыря и мольбу его за несчастныхъ узниковъ.

XV

Въ комнатѣ, смежной съ аппартаментами Дронтгеймскаго губернатора, три секретаря его превосходительства усѣлись за чернымъ столомъ, заваленнымъ пергаментами, бумагами, печатями и письменными принадлежностями. Четвертый табуретъ у стола оставался незанятымъ, свидѣтельствуя, что четвертый писецъ запоздалъ. Въ теченіе нѣкотораго времени всѣ трое сосредоточенно занимались каждый своимъ дѣломъ, какъ вдругъ одинъ изъ нихъ вскричалъ:

— А знаете, Ваферней, говорятъ, что этотъ несчастный библіотекарь Фокстиппъ смѣщенъ епископомъ, благодаря рекомендательному письму, которымъ вы подкрѣпили прошеніе доктора Англивіуса?

— Что за вздоръ, Рихардъ! — съ живостью возразилъ другой секретарь, къ которому, однако, не относились слова Рихарда: — Ваферней не могъ писать въ пользу Англивіуса, потому что просьба его возмутила генерала, когда я доложилъ ему ея содержаніе.

— Дѣйствительно, вы говорили мнѣ объ этомъ, — согласился Ваферней: — но только на прошеніи я нашелъ слово tribuatur, написанное собственноручно его превосходительствомъ.

— Быть не можетъ!

— Право, милѣйшій; да и многія другія рѣшенія его превосходительства, о которыхъ вы говорили мнѣ, измѣнены равнымъ образомъ въ посткриптумѣ. Такъ, на прошеніи рудокоповъ генералъ надписалъ nеgеtur…

— Неужели! Но въ такомъ случаѣ я тутъ ровно ничего не понимаю; генералъ опасался ихъ мятежнаго духа.

— Быть можетъ, онъ хотѣлъ постращать ихъ строгостью. Меня убѣдило въ этомъ то обстоятельство, что и священнику Мюндеру, просившему помилованія двѣнадцати преступникамъ, тоже отказано…

Секретарь, къ которому обращался Ваферней, быстро вскочилъ съ своего мѣста.

— О! Ужъ этому я не повѣрю. Губернаторъ такъ добръ и, казалось мнѣ, такъ тронутъ былъ участью осужденныхъ, что…

— Ну, въ такомъ случаѣ прочтите сами, Артуръ, возразилъ Ваферней.

Артуръ взялъ просьбу и прочелъ роковой отказъ.

— Право, — сказалъ онъ: — я не вѣрю своимъ глазамъ. Я снова доложу объ этой просьбѣ генералу. Давно ли его превосходительство помѣчалъ эти бумаги?

— Кажется, третьяго дня, — отвѣчалъ Ваферней.

— Третьяго дня, — повторилъ Рихардъ тихимъ голосомъ: — значитъ утромъ въ тотъ день, когда явился сюда и съ такой таинственной поспѣшностью исчезъ баронъ Орденеръ.

— Смотрите! — съ живостью вскричалъ Ваферней, прежде чѣмъ Артуръ успѣлъ вымолвить слово: — tribuatur стоитъ и на шутовскомъ прошеніи Бенигнуса Спіагудри!..

Рихардъ расхохотался.

— Это не старый ли смотритель за трупами, тоже исчезнувшій страннымъ образомъ?

— Онъ самый, — отвѣтилъ Артуръ: — въ его мертвецкой нашли страшно обезображенный трупъ и уже отданъ приказъ преслѣдовать его какъ святотатца. Но помощникъ его, низенькій лапландецъ, который остался одинъ въ Спладгестѣ, полагаетъ вмѣстѣ съ народомъ, что этого колдуна утащилъ самъ дьяволъ.

— Вотъ, — сказалъ Ваферней, смѣясь: — субъектъ, который оставилъ по себѣ добрую славу!

При этихъ словахъ вошелъ въ комнату четвертый секретарь.