Ган Исландец

Но бракъ ихъ произошелъ не такъ легко, какъ явилась любовь. Тутъ замѣшались домашніе разсчеты, семейные раздоры, препятствія со стороны родителей; цѣлый годъ провели они въ разлукѣ, и Каролль сильно тосковалъ вдали отъ Люси, а Люси много пролила слезъ вдали отъ Каролля, до того счастливаго дня, когда они соединились, для того, чтобы отнынѣ если тосковать или плакать, такъ вмѣстѣ.

Каролль получилъ наконецъ свою Люси, избавилъ ее отъ страшной опасности. Однажды услыхалъ онъ крики, несшіеся изъ лѣсу. Разбойникъ, наводившій ужасъ на всѣхъ горцевъ, схватилъ его Люси и казалось намѣревался ее похитить. Каролль отважно напалъ на это чудовище во образѣ человѣческомъ, страшный ревъ котораго былъ подобенъ реву дикаго звѣря. Да, онъ напалъ на того, на кого еще никто не осмѣливался нападать; но любовь придала ему львиную силу. Онъ освободилъ свою возлюбленную Люси, возвратилъ ее отцу, а отецъ въ награду отдалъ ее ему.

И такъ вотъ почему вся деревня праздновала союзъ этой парочки. Одна лишь Люси казалась мрачной. Правда никогда еще взоры ея съ большей нѣжностью не останавливались на ея ненаглядномъ Кароллѣ, но въ этихъ взорахъ сквозила также печаль, и это обстоятельство среди общаго веселья возбуждало удивленіе.

Съ минуты на минуту по мѣрѣ того, какъ росло счастіе ея жениха, взоры невѣсты становились печальнѣе и озабоченнѣе.

— О, дорогая Люси, — сказалъ ей Каролль по окончаніи свяшеннаго обряда: — разбойникъ, появленіе котораго приноситъ несчастіе цѣлой странѣ, составилъ мое счастіе.

Замѣтили, что она поникла головой и не отвѣчала ни слова.

Наступилъ вечеръ. Новобрачные остались наединѣ въ своей новой хижинѣ, а танцы и веселье стали еще оживленнѣе на деревенской площади, какъ бы торжествуя блаженство супруговъ.

На слѣдующее утро Каролль Стадтъ исчезъ. Нѣсколько словъ, написанныхъ его рукою были доставлены отцу Люси Пельниръ охотникомъ Кольскихъ горъ, который встрѣтилъ его до разсвѣта, блуждающимъ по берегу залива. Старый Вилль Пельниръ показалъ записку пастору и синдику, отъ вчерашняго празднества осталось только уныніе и угрюмое отчаяніе Люси.

Эта таинственная катастрофа опечалила всю деревню, но тщетно пытались разгадать ея тайну. Молитвы за упокой души Каролля огласили своды той самой церкви, гдѣ нѣсколько дней тому назадъ онъ самъ молилъ Всевышняго о своемъ счастіи. Никто не зналъ, что привязывало къ жизни вдову Стадтъ, но въ концѣ девятаго мѣсяца ея уединенія и траура она родила сына и въ тотъ же день деревня Голинъ погребена была подъ осколками скалы, высившейся надъ ея хижинами.

Рожденіе сына не разсѣяло мрачнаго горя матери. Жилль Стадтъ ничуть не походилъ на Каролля. Его суровое дѣтство казалось предвѣщало жизнь еще болѣе суровую. Нѣсколько разъ малорослый дикарь, въ которомъ горцы, видѣвшіе его издали, признавали знаменитаго Гана Исландца, посѣщалъ уединенную хижину вдовы Каролля, и проходившіе мимо нея въ то время слышали стоны женщины, прерываемые рычаніемъ тигра. На цѣлые мѣсяцы уводилъ этотъ дикарь съ собой Жилля, потомъ снова возвращалъ его матери, еще болѣе дикимъ, еще болѣе мрачнымъ.

Вдова Стадтъ питала къ своему ребенку странную смѣсь ужаса и нѣжности. Иной разъ она сжимала его въ своихъ материнскихъ объятіяхъ, какъ единственное существо, привязывавшее ее къ жизни; другой разъ она съ отвращеніемъ отталкивала его отъ себя, призывая Каролля, своего дорогого Каролля. Никто въ мірѣ не зналъ какія муки испытывало ея бѣдное сердце.

Жиллю исполнилось двадцать три года. Онъ увидалъ Гутъ Стерсенъ и влюбился въ нее до безумія. Гутъ Стерсенъ была богата, онъ бѣденъ. Тогда отправился онъ въ Рераассъ, чтобы сдѣлаться рудокопомъ и разбогатѣть. Съ тѣхъ поръ мать ничего не слыхала о немъ.

Разъ ночью сидѣла она за прялкой, доставлявшей ей пропитаніе, у едва мерцавшаго ночника въ хижинѣ, стѣны которой — нѣмые свидѣтели таинственной брачной ночи, — такъ же состарились, какъ и Люси въ уединеніи и печали. Съ тревогой думала она о своемъ сынѣ, хотя его присутствіе, столь сильно желанное, напомнитъ ей, а быть можетъ и причинитъ новыя огорченія. Эта бѣдная мать любила своего сына, несмотря на всю черствость его натуры. Да и могла ли она не любить его, вынеся для него столько страшныхъ мученій!..

Поднявшись съ своего мѣста, она достала изъ стараго шкафа распятіе, заржавѣвшее въ пыли. Одно мгновеніе она смотрѣла на него съ мольбой, потомъ вдругъ съ ужасомъ отбросила отъ себя:

— Молиться! — прошептала она: — Какъ будто я могу молиться!.. Несчастная! Ты можешь молиться только аду! Аду принадлежитъ твоя душа!

Она погрузилась въ мрачное раздумье, какъ вдругъ ктото постучалъ въ дверь.

Это обстоятельство не часто случалось съ вдовой Стадтъ, такъ какъ уже съ давнихъ поръ, благодаря странному образу ея жизни, въ деревнѣ Токтре сложилось мнѣніе, что она знается съ нечистой силой. Оттого никто не подходилъ къ ея хижинѣ. Странные предразсудки того вѣка и невѣжественной страны! Своими несчастіями она составила себѣ славу колдуньи, подобно тому, какъ смотритель Спладгеста прослылъ колдуномъ за свою ученость!