Ганфайтер. Дилогия

Циммер быстренько отцепил с пояса гранату«лимонку» и протянул её Тимофею.

– Мошет не фсорфаться, – озаботился Гюнтер, – ей польше ста лет.

– А мы сейчас проверим!

Вывернув предохранительный колпачок, Браун «дёрнул за верёвочку» ^[186]и швырнул гранату вниз. Рвануло, заглушая крики, вверх по колодцу взметнулись клубы светящегося дыма, забарабанили по трапам осколки и отбитые камешки.

– Двигаем, чего встали!

Дно протока было гладким и мокрым. Спотыкаясь на ровном месте, поминая нехорошим словом Помаутука и его подручных, беглецы пробирались вперёд – и вверх.

– Стесь то нас никто ещё не пыл, – сказал фон Штромберг, задыхаясь от бега. – Только саключенные…

– Ясное дело, – буркнул Купри.

Достаточно углубившись в недра, Сихали не заметил позади отсветов погони, но глухие голоса доносились неразличимым эхо.

– Быстрее!

Теперь бежать было ещё и скользко – пышная изморозь выступила на стенах, покрывая колючим ковром дно. Осторожно ступая, Тимофей поднялся по скользкому склону на берег громадной полости, но уже не подземной, а подлёдной. Огромное озеро блестело перед ним гигантским зеркалом. Холодная пелена тумана висела над водой, окутывая узкие ледяные берега. Водоём напирал на бугристую перемычку из смёрзшихся глыб мутного льда, не слишком толстую и не очень прочную – коегде уже сочились струйки. Несерьёзная плотинка. Если прорвёт, потоп «шварцам» обеспечен…

– Осторожно, – буркнул Купри, – а то навернётесь…

– А перемычкато… – задумчиво потопал по льду Сихали. – Видать, изза неё и пересохло ваше водохранилище – глыбы забили сток, да и смёрзлись. Нука, отойдите подальше.

Трижды выстрелив под ноги из бластера, он пощёлкал пальцами:

– Гранаты! Три штуки!

Рыжеволосый эсэсовец, чей цвет волос не поблёк в пещерных потёмках, протянул гранаты на длинных ручках. Сунув их в ямки с тёпловатой водой, вырытые бластом, Браун связал «верёвочки» гранат и косынку, одолженную у Алисы, удлинил её парой оружейных ремней – бласты и в руках держать можно – отошёл подальше и крикнул:

– Ложись!

Распластавшись на гладком льду, он потянул за ремень и тут же прикрыл голову руками. Грохнуло знатно – лёд под Тимофеем вздрогнул – и тут же громы взрывов сменил шум истекающей воды. Озеро прорвало хилую перемычку и ринулось в протоку, торжествующим рёвом разнося весть об освобождении из ледового плена.

– Смыло «шварцев»! – восторженно взвыл Белый.

– Держитесь! – крикнул Сихали. – А то и вас смоет!

Вода неслась уже сплошным потоком, втягиваясь в канал, как в трубу, со свистом и гулом.

– А мы, случайно, не дураки? – прокричал Купри. – Если вода не сойдёт, мы тут останемся закупоренными!

– Не дождутся! – заорал Шурик.

– Прорвёмся, – кивнул головой Максим.

– А город не затопит?

– Нет, – помотал головой Гюнтер, – там глубокий сброс.

– Эй, а нука, потушите все фонари! – громко сказал Олег Кермас.

Один за другим гасли лучи, и вскоре настала тьма.

– Кажется, я понял… – медленно проговорил Тимофей. – Подождём, пока глаза привыкнут.

Моргая и щурясь, Браун вглядывался в темноту. Чудится ему или это взаправду?..

– Вроде свет… – пробормотал Кермас. – Да, точно я вам говорю!

В самом деле, в задней части подлёдной полости наклонная стена слабо просвечивала лиловым и синим.

– За мной! – бодро сказал Сихали.

Свет вспыхнувших фонарей лёг на неширокий ледяной карниз, обрывавшийся крутой горкой к озеру, шумно плескавшемуся внизу, – вода убывала со страшной силой.

Вблизи ледяная стена просвечивала сильней и не казалась толстой.

– Илья, – сказал Тимофей, – давай с двух рук.

– Угу…

– Глаза!

Четыре бластера зашипели пронзительно, язвя пузырчатый лёд. Ямки плевались горячей водой, исходили паром, сливались воедино, воронка ложилась на воронку, и вот засвистел воздух, прорываясь сквозь пробоину и выравнивая давление.

– Ура, – спокойно сказал Шурик.

Максим и Харин мощными ударами вынесли кусок стены, Сихали и Купри добавили, выламывая здоровенный пласт.

– Всё, пройти можно!

Браун выглянул за ледяную перемычку. Он находился в самом низу трещины, уводящей кверху гладкие, будто шлифованные, стенки. А ещё выше синело небо.

– Гюнтер, – подозвал Тимофей новоберлинца, – глянь…

Фон Штромберг выглянул, моргая слезящимися глазами, и выдохнул:

– О, майн Готт! Непо! Я фишу колубое непо!

Все эсэсовцы по очереди совались в пролом, чтобы увидеть никогда ими не виданное.

– Ладно, – сказал Сихали, – насмотритесь ещё!

Пролом находился метрах в двух от дна трещины, забитого снегом. Тимофей спрыгнул, но не увяз – слежался снежок, прочным стал, как камень.

Трещина у самого дна была узка, но пройти можно было без труда. И Сихали пошёл. Расселина заворачивала в одну сторону, потом в другую, и Тимофею открылась крутая снежная горка, уходившая вверх.

– Ага! – сказал Браун и полез к голубому небу поближе.

Снег был плотным, приходилось с размаху вколачивать в него ботинки, но Сихали проявил упорство. Когда он влез на самую верхушку горки, то до поверхности ледника оставалось какихто пять метров, но именно в этом самом месте лежал старый вездеход, наполовину ушедший в снег.