Ганфайтер. Дилогия

– На «подлеца» не обижаюсь, – сказал он, облизывая губы, – как вы совершенно правильно заметили, это мелочи. Для чего… Могли бы догадаться, я был с вами довольно откровенен!

– Хотите изменить мир?

– Мир таков, каковы люди в миру. Моя цель – изменить человечество! Никто даже не заметит перемены, просто однажды – и очень скоро! – включится гипноиндуктор, покрывая психоизлучением весь земной шар, и… Люди станут другими – отзывчивыми, незлобивыми и кроткими, готовыми возлюбить ближнего! Жадные расщедрятся, преступники раскаются, лжецы станут говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Христианин обнимет мусульманина, как брата, и буддиста они примут, как родного, поскольку никому и в голову не придёт причинять страдания и смерть живым существам! Все будут помогать друг другу, и не потребуются суровые законы, ибо понимание и милосердие станут высшими правилами жизни. Господи, да разве вы сами не захотите жить в таком вот ласковом, добром, безопасном мире?!

– Захочу, пожалуй, – сказал Сихали задумчиво, – если вы, конечно, отобьёте мне память, и я стану, как все, куклой, живым манекеном, чучелом праведника! А иначе я буду помнить, что вокруг не живые люди, а биороботы, запрограммированные на любовь.

– О, эти доводы я слыхал не раз, – отмахнулся Помаутук. – Видите ли, вы не в том направлении думаете, не так решаете эту сложную моральноэтическую задачу. Понимаете, человечество никогда не достигнет духовного благоденствия естественным путём. Никакое воспитание не поможет изменить человеческое мировоззрение, не сможет искоренить мещанство. Маленькому человеку до лампочки ваши порывы с идеалами, ему хочется лишь пить, жрать и трахаться. Всё! Что вы ему предложите взамен? Интересную работу? А для него любой труд – в тягость! Любовь? Маленький человек ищет только секса. Будете прививать ему духовные потребности? А с него довольно танцулек и слащавых шлягеров. Увы, дорогой мой генрук, вам никогда не победить маленького человека. Нет, дух одолеет плоть лишь тогда, когда «Чёрное солнце» зальёт своим незримым светом весь земной шар!

– А потом? – спокойно спросил Браун.

– Что – потом?

– Ну вот вы всех обратили в высокодуховных хомо новусов. А дальше? Люди не врут, отлично. Но тогда замрёт и выдумка, всякая фантазия исчезнет из обихода, отомрёт литература, живопись, театр. Люди перестанут проявлять агрессию? Замечательно! Но и подвигов вы тогда тоже от них не добьётесь. Никаких самопожертвований, самоотверженных спасений больше не будет. Человек утратит эгоизм, себялюбие, жадность? Превосходно! Но тогда откуда в этом вашем дивном мире возьмётся человеческая личность? Ведь она индивидуальна и требует приватного пространства. Короче, знаете, что будет потом? Человечество выродится, люди станут безликими особями, интегральными единицами коллективного разума типа роя, где вам, пастор, будет уготована роль матки, а ваши паладины превратятся в собак при добром пастыре. Кстати… А группа «Чёрное солнце» – это не ваша ли банда?

– Моя, – усмехнулся Джунакуаат. – Но почему же сразу – банда? Не вас ли спасали мои, как вы выразились, бандиты? Поверьте, мои ребятки ни разу не проявили жестокость ради жестокости.

– А вы?

– Что я? Жалость мне присуща, но – в меру.

– Что же вы своих не пожалели тогда, в МакМердо, когда сбивали птеробус?

– Суровая необходимость, – тонко улыбнулся пастор.

– Аа… Припоминаю, как же… Цель оправдывает средства?

– В моём случае – несомненно. Те, кого вы прозвали «шварцами», просто охотились – за спецами по волновой психотехнике, за ценной и секретной аппаратурой… Вы же понимаете, мнето незачем попадать под излучение, я и так свят, хехе…

– Ну разумеется… И как успехи?

– А вот! – Помаутук взял со стола сеточку в виде полушария и натянул её на голову. – Замечательный экран получился, только батарейки надо менять почаще. – Он облизнул губы и вздохнул преувеличенно тяжко: – Ну что ж, любезный генрук… Не получилось у меня убедить вас. Жаль, жаль… Что ж, увидимся позже, когда вы будете заливаться горькими слезами, оплакивая всех вами убиенных, и каяться, вымаливая прощения у Господа…

– То бишь – у вас, пастор?

– Всегда был смышлён, генрук, – ухмыльнулся Джунакуаат. – Уведите его!

В обратный путь конвой двинулся в том же порядке – двое «шварцев» впереди, двое позади, Тимофей посередине. «Сейчас или никогда», – мелькнуло у него.

Браун шагал неторопливо, свободно опустив руки вдоль тела, изображая крайнюю степень расслабухи – и почти незаметно смещаясь к тому конвоиру, что шагал сзади и справа.

Особых навыков в форсблейде у Сихали не было, но одному приёмчику Станислас его обучилтаки. Приходилось долго тренироваться – вытянув руки перед собой, на ладонях по пятаку, надо было садануть локтями назад так резко, чтобы успеть подхватить падавшие монетки. Хороший форсблейдер мог проломить локтем рёбра позади стоящему и схватить монетки, когда они ещё висели в воздухе. Ну, до мастера Тимофею было далековато, да и тренировал он лишь одну правую руку, только вот выбора у него не оставалось. Тут так – убей или умри…