Ганфайтер. Огонь на поражение

— Стой! Стой! — завопила Стоун.

Подбежав, она забралась в кабину. Тимофей рассмеялся. Наталья прыснула в кулачок и тоже расхохоталась, снимая напряжение и тревоги.

Манипуляторы сноровисто подняли птерокар, втянули его в отсек, и люк закрылся.

— Все, — скомандовала девушка, — спим!

Тимофей Браун, сильно сомневаясь, что спорамин позволит ему хотя бы задремать, опустил спинку сиденья и закрыл глаза. И уснул.

Глава 3. Ранчо «Летящее Эн»

Тимофей Браун летел и чувствовал себя не то яйцом в утке, не то авиабомбой.

— Долго нам еще? — спросила Наталья, зябко потирая ладони. — Как ты думаешь?

— Смотря докуда. По моим прикидкам, Камчатку мы уже миновали…

В этот момент интерком ожил, солидно прокашлялся и обронил короткое:

— Сброс!

«Уже?!» — хотел воскликнуть Браун, но вопрос застрял у него в горле — створки люка внизу растворились, и манипуляторы выпустили птерокар в небо над Беринговым морем. Яркая лазурь и бешено несущиеся складки волн были как удар, они вышибли все мысли. Мутный горизонт встал дыбом, опрокидывая небеса.

— Ой, мамочки! — взвизгнула Стоун.

Тимофей судорожно сжал рычаг. Жесткие крылья с треском разложились, а с пульта донеслось:

— Крен, тангаж, рысканье — в норме.

Только тут Браун сделал выдох.

— Превосходно…

Круг зримого мира занял свое законное место — серо-зеленый низ, подернутый белыми стрелками барашков, индиговый верх, тронутый туманностью облачков.

— Кошмар какой-то, — сердито проговорила Наташа, смущаясь своего испуга.

— Всё хорошо! — весело сказал Тимофей.

Стратоплана уже не было видно, зато впереди и слева очертился большой овал, неколебимо покоящийся среди гофрированной обливной зелени — так сверху виделись бесконечные морские валы.

— Вовремя нас сбросили, — заметила девушка, успокаиваясь. — Нам сюда — это «Моана-2»!

Подлетев поближе, Браун обнаружил, что овал вовсе не овал, а правильный круг, с наветренной стороны окаймленный белой скобкой прибоя. Это и был СПО — стационарный плавучий остров, в просторечии океанцев — «плот».

«Плот» был расчерчен кругами и шестиугольниками посадочных площадок, а посередке, словно отмечая диаметр, от края до края тянулась взлетная полоса. Нормальная такая полосочка — межконтинентальный интерлайнер сядет только так. Здания — куполки, цилиндрики, кубики — гляделись сверху тремя кучками, тремя деревушками, тремя станциями, раскиданными по плавучему острову.

— Делим «плот» между тремя ранчо! — крикнула Наташа. — На станции Обход заправляют ребята с «Бокс-Аш», а в Си-Медоуз прописались другие соседи, с «Тире-20».[16] У нас — «Стандард-Айленд»! Видишь, где зелено? Это Боровица «огород»! Говорит, к земле потянуло…

Тимофей заложил изящный вираж и повел птер на посадку.

Зеленый квадрат с большой буквой «Р» приблизился махом, слегка качаясь и кружась. Птерокар выпустил суставчатые лапы шасси, сделал мощный взмах и сел, неуклюже пройдясь и складывая плоскости. Прилетели…

Посадочная площадка находилась на окраине станции «Стандард-Айленд», как извещало потрепанное ветрами табло. Здесь росла самая настоящая сосна, правда, в единственном числе. Она косо поднималась из огромного ящика с песком и раскидывала потрепанную крону, похожую на рваный флаг, а дальше рядами и шеренгами выстраивались открытые парники, зеленея лучком, укропом и прочими радостями огородника.

Склонившись над одним из парников, стоял пожилой мужчина, загорелый, обветренный, просоленный. На смуглом лице его выделялись седые усы. Брови оставались черными, разве что выгорели, отдавая в рыжину, а ежик волос на голове цветом своим походил на смесь соли и перца.

Седоусый бурчал что-то о «мальках», которым лень свеклу проредить, а вот как поесть, так тут они маху не дадут…

— Это и есть Станислас Боровиц, — скороговоркой, подавшись к Брауну, сказала Наталья, — к нему надо привыкнуть. Стан не приемлет тишины и безлюдья — когда у него хорошее настроение, он поет, когда плохое — бранится. Может в одиночку наброситься на целую банду, а вот свою жену Ханичэйл реально побаивается. Тетя Хани у нас всем хозяйством заведует. Они со Станом вечно ругаются, но не по злобе, они оба добрые, сам увидишь… Привет, Стан!

Боровиц, кряхтя, разогнулся и ухмыльнулся.

— Почтение, барышня, — громко сказал он, — и добрый день! А это ещё что за интель? «На берегу» нашла?

— Это новая рабсила, Стан, — ответила Наталья — строго, но в той же манере. — Пока возьмем младшим смотрителем. — Обернувшись к Брауну, она добавила казённым голосом, будто скрывая возникшие — или возникающие? — отношения: — Будешь получать тридцать азио в месяц, как везде. Питание и боеприпасы за счет ранчо. Идёт?

— Идёт, — согласился младший смотритель.

Боровиц отряхнул пучок редиски и спросил с изумлением:

— Зачем нам интель?

Тимофей почувствовал себя уничтоженным и неловко переступил с ноги на ногу. Наталья пожала плечами и сказала:

— Я беру его на время перегона.

— Совершенно не понимаю, зачем нам интель, — брюзжал Станислас.

Наталья глянула на него, и Боровиц махнул рукой: