Ганг, твои воды замутились. Три брата

— Послушай, Нарендер, — Ратху так поразил его ответ, что она даже протянула руку и коснулась плеча юноши, чего совсем не собиралась делать еще минуту назад. — Ты что, обиделся и решит убежать из дому, как маленький ребенок?

— «Как маленький ребенок»? — переспросил Нарендер и вдруг широко улыбнулся. — Маленький ребенок сидел бы дома и дулся — собственно, я так и поступал до вчерашнего дня. А сегодня… В общем, это как раз мой первый взрослый поступок.

Он взял ее руку, которая все еще лежала у него на плече, и крепко пожал ее.

— Прощай, Ратха. Я всегда буду думать о тебе с нежностью, — сказал Нарендер.

— Да, конечно, — Ратха засуетилась, зачем-то открыла и вновь закрыла сумочку, огляделась по сторонам, порывистым движением поправила волосы.

Потом, как будто решилась наконец, стремительно рванулась к выходу, словно птица, обнаружившая, что дверь ее клетки открыта. Она шла так быстро, что край сари парусом развевался у нее за спиной. Но красиво исчезнуть не удалось — какая-то сила, которая оказалась значительнее, чем обида, гордость, самолюбие, заставила ее оглянуться.

Нарендер стоял у окошечка кассы и рассматривал купленный билет. Уже успел! Наверное, даже не посмотрел ей вслед, сразу отправился за своим билетом, который увезет его от нее в новую жизнь. Ну что ж!

Ратха села в машину и поехала домой — она, в отличие от Нарендера, не боялась туда вернуться. Да разве убежишь от себя, изменив свое местоположение в пространстве? Если уж тебя не любят здесь, то ты не станешь счастливее где-нибудь в Австралии.

На полдороге ей пришлось съехать на обочину и остановиться.

— Что-нибудь случилось, мисс? — в окошко заглянул молоденький постовой в тщательно выглаженной форме.

— Да, — кивнула Ратха, не стирая льющихся по щекам слез. — Случилось.

— Двойку получили? — сочувственно спросил полицейский.

— Точно! — подтвердила Ратха. — По всем предметам. Оказалась совершенно неспособной.

— Бывает, — вздохнул постовой. — Я вот тоже… Не так, что бы очень… Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Можете, — Ратха полезла в кошелек и достала несколько монет. — Купите мне мороженое, сами выберете, какое. И себе тоже.

Юноша радостно кивнул и побежал к тележке разносчика. Через минуту он вернулся, неся ей огромную порцию апельсинового мороженого.

Ратха удивилась, увидев, какое именно он выбрал. «Надо же, — подумала она, поневоле улыбаясь. — Угадал. Наконец-то мне повезло…»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

У господина Бхагавата Чанхури выдался на редкость трудный день. С утра ему беспрерывно звонили из Дели, извещая о том, что сейчас с ним будет говорить господин премьер-министр. Чанхури вскакивал, хватал со стола бумажки, перекладывал их, тасуя, как колоду карт, гадал о том, в какой последовательности изложение успехов Общества защиты Ганга будет выглядеть наиболее впечатляющим.

За отчетность опасаться не приходилось — господин Чанхури вел свои дела с большим рвением и аккуратностью. Нужно было приложить массу усилий, времени, чтобы разоблачить хоть одну из его многочисленных операций, служащих не столько чистоте великого Ганга, сколько течению денег на счета президента фонда. Талант Чанхури в этом деле, его ум и изобретательность вызвали бы немалое восхищение в среде опытных дельцов, если бы он захотел похвастаться своей ловкостью. Однако в курсе его дел были только два человека: он сам и его будущий свояк — господин Сахаи, которого не стоило опасаться: во-первых, скоро они станут одной семьей, а во-вторых, дела самого Сахаи были тесно связаны с деятельностью Чанхури по извлечению доходов из мутной гангской воды.

Внешне казалось, что Чанхури удалось сплотить весь город против тех, кто загрязняет реку. Он вел в суде несколько дел от имени фонда против тех промышленных предприятий, которые сливали в Ганг отходы своего производства. Сумма собранных штрафов впечатляла, громкие названия подвергшихся публичной критике фирм — тоже. Было даже закрыто несколько заводов, не имеющих очистных сооружений, — правда, если бы кто-нибудь захотел взглянуть на эти заводы-нарушители, то нашел бы только ветхие здания мелких мастерских по дублению кожи и окраске тканей, владельцы которых не сумели постоять за себя перед грозным Чанхури или заплатить достаточную сумму, чтобы на некоторое время избавиться от пронзительного взгляда защитника чистоты национальной святыни.

Премьер-министр так и не выбрал минутку поговорить с калькуттским отделением Общества, и у Чанхури на весь день осталось чувство какой-то неудовлетворенности, как будто он мог получить неплохой шанс отличиться и не получил его. К тому же к нему прорвалась делегация санитарно-эпидемиологической службы, и пришлось делать вид, что он даже не знал об их настойчивом стремлении поговорить с ним, которое не находило ответной реакции в течение целого месяца.