Гангрена Союза

— Это, конечно, более серьезная проблема, чем обсуждение воображаемых подвигов и всяких несостоявшихся героев. — Поддержал Сема. — Ради чего мы живем? Хотим взять от жизни всё или что-то стоит отдать — для будущего. Теперь получается, что о потомках думать следует, но лишь о своих собственных. А благополучие своих потомков иногда противоречит интересам потомков чужих. И что? Плюй на всех ради личного счастья?

— Лучше всего устроилась я, — поддела Сему Юля. — Своих потомков у меня не ожидается. Буду заботиться о Ниночкиных. И никто не упрекнет меня в бездуховности.

Сема немного заделся:

— Напрасно ты, Юля. Забота о себе — самый надежный стимул. Нам теперь внушают, что это святая истина.

— Согласен, на все сто, — пришел на выручку Семе Соков. — Не надо притворяться святым. Мир стал бы честнее, если бы каждый признал, как Сема, что живет для себя и что собственная польза ему важнее, чем все заботы посторонних субъектов.

— Вы, Соков, немного перегибаете, — отрекся от союза с ним Сема — Я, может быть, и центропуп, но не до такой же степени.

— Успокойтесь, коллеги. Всё к лучшему, — продолжал подтрунивать Соков. — Наконец-то из ваших голов выметут мусор, который там скопился. И вы бросите верить всякой ерунде.

— Можно подумать, — фыркнула Катя, — что у вас, Соков, в голове мусора не было.

— Нет, Катя, мусор у меня в голове тоже был. Но я и воспринимал его, как мусор. И партия для меня была средством, а не целью. Так было принято.

— Погодите, — возмутилась Катя. — Значит, вы всегда, день за днем, врали?

— Я не врал. Это был спектакль. Ты как считаешь, актеры тоже врут? Вы все, как и я, знали, что идеология дутая. И что же, думали, что как раз я на полном серьезе верил во всю эту чушь?

— Для нас это не чушь, — подал обиженный голос Витя. — Это было чушью для начальства. И мы знали, что нас держат за дурачков.

Соков снисходительно улыбнулся:

— Я вижу, вас всех волнуют моральные ценности, так в чем затруднение? Вот вам святые заповеди, раз вам это так важно. И не забывайте о своем, сокровенном. Заповеди — заповедями, но: плодитесь и размножайтесь, как советует Библия.

— Вы прогрессируете, Соков. Того и гляди свечку в храм понесете. — Кольнул его Сема.

— Нужно отличать важное от пустяков. — Продолжал пояснять свою новую позицию Соков. — Могу привести вам показательный пример из бытия номенклатуры. В нашей стране начальник, проваливший дело, не идет под суд. Его просто переводят на другую должность. И не нужно этим возмущаться. У них там критерии иные. Дело, говорите, завалил? Жаль. А своих он предавал? Нет. Должность дают, чтобы хороший человек жил в довольствии и давал жить другим. А он так и жил, кодекс их чести не нарушал. При царе это называли — быть на кормлении.

Было ясно, что Соков знает, а чем говорит, и что об этом уже говорить можно: И нужно.

— Не стоит задумываться об убеждениях. Что законно, то морально. А в коридорах власти нормально даже и то, что не вполне законно.

— Не соображу, вы всерьез говорите или поддразниваете? — Попыталась уточнить Катя. — В конце концов, тогда, в зимнем лесу, Сема не обязан был тащить Витю.

— Не обязан, — возразил Сема, — но была и выгода: я приобрел друга.

— Дурачится он, — заверил Витя. — Он тогда сам едва не помер.

— Чем вы недовольны? — Почти возмутился Соков. — В кои-то веки, я вам честно растолковал смысл жизни, для вашей же пользы!

— Я вам объясню, чем — вмешался Тенгиз. — Конечно, человек, да что там человек, любая букашка исходит из своих нужд. Но ведь мы же не букашки. Мне, скажем, скучно жить ради того, чтобы плодиться и размножаться. У меня есть и другие потребности. Я хочу понять, как всё устроено и я не люблю ловчить. Не из этических соображений, но очень уж это занудно. А мы, слава богу, пока не на вершине власти, и взгляды у нас не номенклатурные.

— Вот я и полагаю, — возразил Соков, — что есть смысл добраться до вершины и посмотреть, не изменится ли наше понимание порядочности.

— Вам, Соков, это не грозит, — усмехнулся Тенгиз.

— Что не грозит, не смогу добраться до вершины власти?

— Да нет, Соков. Полагаю, что это место как раз для вас. Но принципы у вас не изменятся.

— Это ты мне комплимент преподнес или осудил?

— Ни то и ни другое. — Грустно ответил Тенгиз. — Вы, Соков, как раз сейчас нам растолковали, что принципов у вас нет совсем. Только интересы.

— Ладно. Правду за правду. — Привычно понизил голос Соков. — Признайтесь, наконец. Вы все здесь и в самом деле бессребреники или играете такую роль на людях?

Вопрос был в лоб. Ответила Юля:

— Желаем ли мы материального успеха? Да, конечно. Мы лишь не хотим посвятить этому всю жизнь. Но есть и еще один момент. Мы хотим, что-то оставить после себя. Свое достижение, а не свое имя. Имя — ерунда: не придумаешь ты, придумает кто-то другой, но так увлекательнее жить.

Сема вздохнул. Он бы тоже от такой судьбы не отказался. Да Ниночка на это не пошла бы.

18. Черная метка Тенгизу