Гангрена Союза

Витя писал, что заметного прогресса в их совместной работе он пока добиться не смог. Есть продвижение в скорости обучения их блока. Оно не носит качественного характера, но зато аппарат уже, как бы, сам себе на уме. А сейчас необходимо напрячь силы: появились сильные соперники — американцы из силиконовой долины. Витин начальник ездил туда в командировку, по своим делам, и рассказал о крупных финансовых вливаниях в проект создания робота, похожего на нашего. До этого они, как и все, конструировали сложную сеть из простых элементов. Но теперь открыли параллельное направление и бросили силы на создание простейшего чувствующего блока, с тем, чтобы комплекс подобных аппаратов порождал новое качество.

Витин шеф сказал американцам, что у него есть сотрудник, который в составе целой группы давно трудится как раз в этом направлении и предложил им объединить усилия. Но у тех уже был надежный партнер из Союза, и как раз он внес решающий вклад в изготовление первого варианта умного блока.

В свое время Витин шеф отказался включить их тематику в официальный план, и Витя корпел над этим в нерабочее время. Теперь-то шеф пожалел, но поезд уже ушел, а соревноваться с американцами в одиночку он не берется.

Кто именно вошел в контакт с американцами, Витя не знает. Он спрашивал у Юли, Сокова и даже Семы, но это не они. Если американцы имели в виду Катю с Тенгизом, то Витя был бы рад к ним присоединиться, и он не нуждается в оплате. Но коль скоро это не так и соперником выступают посторонние, то не всё пропало, вместе они бы легко наверстали упущенное время.

Это было заключительной мыслью письма и они, зная Витю, поняли, что он все свои надежды связывает с их появлением в Москве.

Нужно было связаться с ним по телефону. Решили, что говорить лучше Тенгизу, как более уравновешенному. Витя сразу же поднял трубку. Наверное, ждал звонка.

— Привет, Витя. Мы письмо получили.

— Как вы там, Тенгиз? Катя как?

— Да тут тоже не сладко. С американцами, Витя, контачили не мы.

— Это я уже знаю. На днях случились события, и я догадался, что вы тут не при делах.

— Похоже, Витя, у тебя там что-то произошло. Давай, не тяни.

— Я в письме писал, что шеф с ними беседовал, рассказал о нас. Ну и уже есть результат. Позавчера прихожу с работы — всё разбито, облито кислотой. А записи, тетради, черновики — исчезли. Ясно же, что это не вы.

— А на кого ты грешишь?

— Америкосы, конечно.

— Нет, Витя, — возразил Тенгиз. — Это не они. Умыкнуть техническую документацию — может быть. Но разгромить имущество — это по-нашему. Очень это похоже на Сокова.

Катя отобрала трубку у Тенгиза и закричала:

— Витенька, не расстраивайся. Мы скоро приедем и всё восстановим.

— Хорошо бы, хочется повидаться.

— Я думаю, месяц-два. — Пообещала Катя и вопросительно посмотрела на Тенгиза.

— Ну, не больше, — подтвердил Тенгиз.

37. Общественные проводы в дальний путь

Уговорить Тину выехать вместе со всеми никто и не пытался, она не была бы счастлива без хозяйства и подруг. На поиски удачи в Россию уезжали многие, и обычно — навсегда. Во всяком случае, все знали, что в России национальные кадры не притесняют. Но так было раньше, а как будет теперь — не известно. Тем более что расцветала дружба с Америкой. А туда на заработки не всякий пробьется, и возросла конкуренция между своими.

Тина не осуждала их отъезд. Она передала сыну связку книг с грузинскими стихами, сказками и притчами, а Тенгиз обещал приезжать в гости при первой же возможности. Кроме того, мать вручила ему чонгури, 4-струнный музыкальный инструмент, который принадлежал еще ее отцу. С ним он и приехал на родину. Тенгиз предпочитал гитару, но мегрельские песни лучше звучат под чонгури.

Сборы близились к концу. Тенгиз, по обычаю, построил из брезента внушительный «дом приемов». На прощальный ужин пришли соседи, приятели и все желающие. Его хорошо знали, собралось почти двести гостей, и часть столов разместили под открытым небом. Почтила своим присутствием и новая мэрия в полном составе. Вова Кокая формально свои полномочия пока не потерял, но у него окончательно пропали инструменты влияния на события. Тенгиз отметил, что некоторые его друзья разбогатели, а некоторые — нет. Это было видно по уверенности в движениях и подобострастию окружающих. Для успеха недостаточно было близости к власти. Важен был характер и цели, которые не у всех были направлены на поиск достатка. Каждый ищет место под Солнцем, но Солнце у всех — разное.

Несмотря на отсутствие провизии в магазинах и даже на рынке, столы ломились от яств. Люди, которые давно уже с вечера занимали очередь за хлебом и успели забыть вкус деликатесов, вкушали плоды гостеприимства.