Гангстер

— Однажды я чуть не вышла замуж, — сказала Ида и слегка улыбнулась, вспоминая. — Я тогда совсем молодая была, это было задолго до того, как я влилась в рэкет. Мы обменялись кольцами и даже стали присматривать местечки, где могли бы поселиться.

— Ты его любила? — спросил Анджело.

— Я была достаточно молодой, чтобы так думать, и достаточно взрослой, чтобы кое-что соображать.

— Значит, ты его послала? — задал вопрос Пуддж, отставив в сторону свою пустую кружку и хватая кружку Анджело.

— Нет, не я его, а он меня, — покачала головой Ида. — Он бросил меня, причем совсем не так, как я это себе представляла. Просто пошел и женился на другой. И ушел из моей жизни так же быстро, как и вошел в нее.

— А потом ты его видела? — спросил Пуддж.

— Было разок. Несколько лет уже прошло, и он случайно заглянул в кафе, — ответила Ида. — Его брак к тому времени распался. Он, конечно, изменился, я тоже, но мы друг друга узнали. Мы ничего друг другу не стали говорить, он заказал выпивку и ушел. Я думаю, так все и должно было быть.

— Ну как тебе история? — спросил Пуддж у Анджело. — Ты воодушевился?

— Я не знаю, что ей сказать, — протянул Анджело, его глаза медленно перемещались с Пудджа на Иду. — Я никогда никому не признавался в любви. Немногие люди, которых я действительно люблю, знают об этом и без всяких моих слов.

— Это срабатывает только с людьми вроде нас, — объяснила ему Ида, — а юная девушка должна услышать эти слова, даже если ей очень хочется поверить в намерения мужчины.

— Если все действительно так скверно, — сказал Пуддж, — то не бойся, это на самом деле очень легко. Даже для людей вроде тебя, которые болтать не любят.

— Повезло девочке, — сказал Ида, подняв стакан виски за Анджело, в ее голосе была легкая печаль.

Анджело откинулся в кресле и кивнул:

— Я надеюсь, что всегда будет так.

Эти трое оставались вместе, пока пиво не закончилось и не опустели бутылки с виски. Когда они распрощались, в небе уже висела ясная луна. Ида осталась на крыльце, а Анджело и Пуддж пошли вниз по склону к машине и уехали из лесной тишины — обратно к опасностям ночного Нью-Йорка.

Устроившись на круглом табурете, Мэри смотрела, как пожилой человек за прилавком записывает ее заказ.

— Неплохо, — сказала она и улыбнулась.

Я положил меню обратно — между бутылочкой кетчупа и подставкой с салфетками.

— Не ждите слишком многого, — возразил я. — Я сюда с детства хожу, и еда здесь даже тогда была довольно паршивая.

— Нет, я имела в виду — поесть вместе, — ответила Мэри, — мне всегда хотелось сходить куда-нибудь вместе с вами, но я все никак не могла ничего придумать. Жаль только, что все случилось при таких грустных обстоятельствах.

— А почему именно со мной? — Я смотрел, как продавец передвинул по стойке в нашу сторону два больших стакана колы со льдом.

— Анджело так часто говорил о вас, — сказала она, срывая белую обертку со своей соломинки, — что я захотела лично узнать, что вы за человек.

— Я вас разочаровал?

— Нет, — ответила она, мило улыбнувшись. — Ноу вас еще полно времени.

— И что он про меня рассказывал? — спросил я.

— Только самую общую информацию. Конкретика — не самая сильная сторона Анджело. Но я знаю, что вы женаты и у вас двое детей. Я знаю, что у вас собственный бизнес. А еще я знаю, что вы очень плохой актер, — сказав это, она рассмеялась.

— Не могу поверить, что он вам это рассказывал, — сказал я, покачав головой, — я не могу поверить, что он это помнит — все было так давно.

— Слоны знамениты своей памятью, но по сравнению с памятью Анджело это ничто. — Мэри убрала руки с прилавка, и старик поставил перед нами две тарелки с чизбургерами.

— Мне тогда было примерно шестнадцать, — сказал я, взяв кетчуп. — Летом я подрабатывал, скопил немного денег и записался в актерский класс в студии «Эйч-Бир» в Вилледж. Просто из любопытства — посмотреть, получится у меня что-нибудь или нет.

— И как?

— Я тогда надеялся, — начал я, — что со временем получу роль в пьесе в каком-нибудь внебродвейском театре[14], и пришел в такой восторг, что позвал Анджело и Пудджа прийти на меня посмотреть.

Мэри положила свой чизбургер на поднос и прижала салфетку ко рту, пытаясь скрыть смех.

— И что же сказали эти маститые критики? — спросила она.

— Пуддж заявил, что если он найдет автора и режиссера и пристрелит, то всем станет только лучше, — ответил я. — И еще он сказал, что для меня будет лучше, если я попробую какую-нибудь другую работу.

— А Анджело? — Мэри уже открыто смеялась, нисколько не стесняясь этого. — Что сказал он?

— Он сказал, что Ли Дж. Кобб и Джордж К. Скотт были великими актерами, — вспомнив этот момент, я улыбнулся, — и что у них были две вещи, которых нет у меня, — талант и средний инициал между именем и фамилией. А потом он надел шляпу, вышел из театра, и больше мы об этом не говорили.

— И после этого случая вы бросили свои театральные занятия? — спросила Мэри, накрыв мою руку своей.

— Я подумал об этом и пришел к выводу, что Анджело был прав, по крайней мере на пятьдесят процентов. Придумать себе инициал я мог всегда, а вот таланта у меня никогда не было.