Гангстер

— Карло, — пробормотал Паолино, все еще пребывая в полусне. — Карло.

— Карло здесь нет, — сказал Анджело.

После этих слов глаза Паолино наконец-то открылись, он повернулся на другой бок и первым делом посмотрел на ноги человека, пришедшего в его комнату. Ботинки были дорогими, на не слишком высоких каблуках, с черными шнурками. Брюки с отворотами тоже черные и сшитые на заказ. Паолино поднял голову и встретил твердый взгляд сына, в упор разглядывавшего его.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, быстро садясь на кровати. — Кто звал тебя сюда?

— Никто не звал, папа.

— В таком случае почему ты здесь? Посмотреть на меня? Лишний раз доказать себе, что твой путь лучше? Так? Ладно, смотри сколько хочешь, гангстер. Посмотри, посмейся и уходи.

— Я приехал из-за Карло, папа, — сказал Анджело. Он возвышался над сидевшим на кровати отцом, был спокоен и уверен в себе. В густой, как и в молодости, разлохмаченной со сна шевелюре Паолино обильно проступала седина. Его синие рабочие брюки — он спал, не сняв их, — были покрыты пятнами гуталина и жира, а на белой футболке бросались в глаза пятна, оставленные едой.

— Ты не имеешь никакого отношения к Карло. — Паолино говорил отрывисто, словно выплевывал слова. — У тебя нет права даже называть его имя.

— Ты сделал две ошибки, — сказал Анджело. — Ты убил своего родного сына, а потом завел другого, который узнал об этом.

— Так что ты собираешься делать? — Паолино устало поднялся на ноги. — Убить меня? Неужели ты настолько глуп? Неужели ты не видишь, гангстер, что я давно уже брожу среди мертвых?

— Я пришел, чтобы помочь твоей боли прекратиться, папа. Ты уже достаточно страдал. — Анджело сунул руку в карман пиджака, медленно вынул револьвер и направил его в грудь Паолино. Потом, оттянув рычажок, откинул барабан, вставил патрон в одно из пустых гнезд и со щелчком взвел курок. После этого он шагнул вперед и положил оружие на хрупкую тумбочку рядом с кроватью.

— Там одна пуля, — сказал Анджело. — Пришла пора тебе воспользоваться ею и обрести мир.

— Почему ты не хочешь сделать это своими руками? — спокойно спросил Паолино. — Тебе не хватает храбрости, чтобы положить конец моим страданиям?

— Может, и хватает. — Анджело снова взглянул в глаза отца. — Но на этот раз я прошу тебя: единственный раз в жизни наберись смелости и сделай это сам. Я все прощаю тебе, папа. Покончи с этим. Ради нас обоих.

— Я любил моего Карло, — сказал Паолино; его глаза наполнились слезами.

— Я знаю, — ответил Анджело. — И знаю, что меня ты тоже любил.

Он медленно осмотрел комнату и вернулся взглядом к лицу отца. Потом шагнул к тумбочке и указал пальцем на оружие.

— Ты совершил ошибку и этим разрушил свою жизнь, — сказал Анджело. — Я ухожу и оставляю тебе шанс исправить ее.

Паолино Вестьери взял оружие двумя руками и снова опустился на кровать.

— До свидания, папа, — донесся до него голос сына.

Анджело вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Затем он повернул за угол и успел дойти до площадки первого этажа, когда наверху прогремел выстрел, почти не приглушенный тонкими внутренними стенами. Он сел на верхнюю ступеньку и уронил голову на грудь. Его глаза были закрыты; он до боли закусил нижнюю губу.

Несколько часов просидел он там, оплакивая смерть отца, Паолино Вестьери.

Анджело вышел из поезда и сразу же увидел на переполненной людьми платформе ожидавшую его Изабеллу. Он быстро пошел к ней и протянул к ней руки, еще не дойдя пары шагов.

— Я так тебе сочувствую, — шептала она сквозь рыдания, — так сочувствую.

— Надеюсь, что он наконец обрел мир, о котором всегда мечтал, — сказал Анджело. — Он это заслужил. Больше чем заслужил.

Изабелла подняла к нему залитое слезами лицо.

— Вы оба это заслужили, — отозвалась она.

— Я не дал моему отцу ничего такого, чем он мог бы гордиться, — сказал Анджело. — Наоборот, я стал одним из тех, кого он ненавидел больше всего на свете. Моя рука не держала то оружие, которое убило его, Изабелла. Но если честно, это я и только я помог ему нажать на курок.

Изабелла посмотрела в глаза Анджело и погладила его щеки обеими руками. Вокруг них измотанные поездкой жители пригородов мчались к своей конечной цели, волоча чемоданы и упирающихся детей. А они стояли посреди этой суматохи, держась друг за друга, и проливали слезы по умершему хорошему человеку. Одни среди многолюдной толпы.

— Но ведь он мог бы просто оставить отца в покое, — сказал я, передавая Мэри чашку с водой. — Позволить ему дожить те годы, которые ему оставались. Относиться к нему так, будто его уже нет на свете. И, кстати, его отец ведь не представлял опасности ни для него самого, ни для кого-либо другого.

— Это было бы против всех представлений, с которыми он вырос, — сказала с легким нажимом Мэри. — Против всех принципов выбранной им жизни. Смерть отца постоянно преследовала Анджело, вероятно, с первого же дня. Паолино должен был ответить за убийство Карло. У них просто не было никакого выхода — у обоих.