Гангстер

«Это было наше время, — частенько говорил Пуддж, вспоминая о тех годах. — Пожалуй, самое лучшее для того, чтобы всерьез вести рэкет. Куда ни взгляни, всюду были деньги, которые оставалось только подобрать. Именно поэтому мы все стремились к тому, чтобы придать нашему бизнесу общенациональный масштаб. Это позволяло легче получать незаконные доходы с азартных игр и спиртного и эффективнее «отмывать» их через легальные предприятия, такие, как перевозочные фирмы и банки. В те годы даже молодежь вроде нас, не говоря уже о людях постарше — в общем, все, у кого была хоть капелька мозгов, понимали, что если мы будем продолжать работать в том же направлении, то рано или поздно нам будет принадлежать вся страна. Но чтобы достичь этого, требовалось много терпения. А слишком много гангстеров не имели его вообще. Я думаю, что так будет везде, куда ни сунься, неважно, каким рэкетом ты занимаешься. В толпе всегда найдутся несколько человек, не желающих подождать даже лишнего дня».

Анджело и Изабелла, держась за руки, шли по Нижнему Бродвею. Через каждые несколько шагов они останавливались, чтобы поглазеть на витрины магазинов. Минувшие три года были удачными для Анджело. Они с Пудджем упрочили свою власть над командой, ранее принадлежавшей Ангусу; за это время численность ее увеличилась до тысячи оплачиваемых членов. В отличие от предводителей других банд Анджело и Пуддж не придерживались политики закрытости. Они первыми из всех стали принимать к себе евреев, а в Верхнем Манхэттене и пригородах даже отбирали наиболее многообещающих парней из негритянских уличных банд. Все это было продиктовано исключительно деловыми, а никак не политическими соображениями. «Чернокожие гангстеры хотели включиться в наши дела, но очень долго никто не желал с ними связываться, — рассказывал мне Анджело. — Они соглашались работать за половинный подогрев — лишь бы их приняли, — а ведь это означало, что в наших карманах оседало бы еще больше. А для приема евреев было еще больше оснований.

Они были прекрасными, просто замечательными убийцами. Они готовы были отправиться куда угодно и когда угодно, совершенно не тревожась о том, кого нужно пристрелить. И, как и чернокожие, они взялись за это, чтобы набить себе цену, — сообразили, что в нашем деле доход зависит от репутации, а не от цвета кожи и формы носа или от того, в какую церковь ты ходишь. Многие из стрелков-евреев, которых мы нанимали в те годы, позднее сами сделались боссами и создали «Убийство, инкорпорейтед»[19]. Тогда расценки на их услуги сильно повысились, но все равно их работа стоила тех денег, которые за нее просили».

Анджело и Пуддж одними из первых осмыслили идею единого общенационального преступного сообщества и выработали множество предложений по воплощению этой идеи в жизнь. Они принадлежали к новому поколению американских гангстеров, успешно включившемуся в ускоренный темп жизни нового века, движущей силой которого сделались деньги, и не упускавшему ни одной возможности для дальнейшего обогащения. Если старые гангстеры не жалели денег на подкуп полицейских всех рангов, то новые научились проводить своих кандидатов на политические посты и устраивать назначение своих собственных судей. Преступники управляли городами и районами, охраняли банки и контролировали импорт и экспорт всех товаров, которые пересекали государственные границы.

«Это можно было назвать промышленной революцией для блатных, — как-то раз сказал мне Пуддж. — По разным причинам — их было множество, — нас никто не беспокоил. Федеральные власти только начинали организовываться и пока что не могли даже нащупать рукой собственную задницу. А местные чиновники, что полицейские, что гражданские, высматривали только, где бы им урвать взятку посолиднее. А перед Джоном Кью[20] мы разворачивали огромный перечень всяких соблазнов. У нас было все, мы управляли всем, и было очень непохоже, чтобы кто-нибудь когда-нибудь смог посягнуть на нашу власть».

Деловые отношения с Джеком Веллсом также не давали поводов для волнений. Война против Маккуина позволила Веллсу укрепить основу своей державы и завоевать дополнительное уважение со стороны себе подобных. Он расширил область поставки своего пива далеко за пределы Бронкса — до Торонто на севере и пенсильванского города Скрэнтона на западе — и с готовностью выплачивал Анджело и Пудджу небольшую долю от своих весьма солидных доходов. Обе стороны так и не прониклись доверием друг к другу, но пока деньги продолжали поступать, у них не было причин опасаться возобновления военных действий. Однако Анджело знал, что новая война с Веллсом неизбежна. Слишком много крови было между ними, и потому, рано или поздно, обязательно случился бы новый взрыв. А пока что Анджело вел такую политику, которая позволяла поддерживать этот фальшивый мир.

Изабелла вдруг остановилась — она увидела Пудджа, который направлялся к ним, держа под мышкой большого плюшевого медведя.

— Для малыша, — сказал он. — Я очень хотел первым преподнести ему подарок.