Ганнибал

Парализовать постоянную угрозу со стороны масайсилиев карфагеняне могли только одним — натравить на Сифакса извечных врагов, другое нумидийское племя — массилиев, «царем» которых тогда был Гала. Карфагенские послы без особого труда уговорили Галу напасть на масайсилиев, пока римляне не переправили в Африку большой контингент и союз между ними и Сифаксом существует скорее на словах, чем на деле. Особенно рвался в бой семнадцатилетний сын Галы, Массанасса, которому престарелый «царь» поручил верховное командование. Присоединив к своим отрядам карфагенские формирования, Массанасса разгромил Сифакса в большом сражении и вынудил его бежать в Мавританию, к Гибралтару. Там Сифакс набрал новую армию и переправился в Испанию; туда же явился для продолжения войны с Сифаксом и Массанасса [Ливий, 24, 48, 13–49, 6]. Ливий особо подчеркивает, что Массанасса вел эту войну самостоятельно, без помощи карфагенян.

Наступил 212 г. — год, когда Ганнибалу дано было еще раз испытать военную удачу на территории Италии.

Мы уже говорили о том, что в Таренте в 214 г. проявило себя антиримское движение, руководители которого призывали Ганнибала и обещали ему сдать город без сопротивления. Тогда этот замысел не был осуществлен. Однако в 214 г. случился новый подъем антиримского движения в греческих колониях на юге Италии; его вызвала чудовищная и политически крайне вредная жестокость римских властей по отношению к заложникам — фурийцам и тарентинцам, пытавшимся бежать из Рима.

Как рассказывает Ливий [25, 7], события развертывались следующим образом. В Риме уже давно под предлогом выполнения посольских обязанностей жил тарентинец Фа-лея, которому удалось найти доступ к заложникам, взятым в обеспечение верности от Фурий и Тарента. Эти заложники содержались в атриуме Свободы. Римские власти охраняли их без особой тщательности, так как думали, что ни им самим, ни их государствам не было выгодно обманывать римлян. Фалея подкупил двух стражей, с наступлением сумерек вывел заложников из места заключения и вместе с ними бежал из города. По-видимому, задание Фалеи и заключалось в том, чтобы вырвать заложников из римских лап. На рассвете бегство было обнаружено. Отправленные в погоню воины нашли всех беглецов недалеко от Таррацины; их схватили, приволокли в Рим и по решению народного собрания сначала выпороли, а потом сбросили со скалы.

Эта расправа глубоко потрясла и оскорбила население Фурий и Тарента не только самим фактом, но и тем, что казни был придан нарочито позорный характер. Осуществилось именно то, против чего предостерегал Фабий Кунктатор, когда решалось дело Дасия Альтиния: римляне не устрашили колеблющихся «союзников», но оттолкнули их от себя, своими руками, можно сказать, направили их в лагерь противника. Кровь погибших взывала к мести, и в Таренте составился новый заговор молодежи во главе с Никоном и Филеменом [Ливий, 25, 8]. В эти дни Никон и Филемен несколько раз побывали у Ганнибала, выходя из города то будто бы на охоту, то якобы для угона карфагенского скота. В ходе переговоров стороны выработали условия сдачи: свободные тарентинцы сохраняют свои законы и все имущество; они не будут платить карфагенянам подати и не будут обязаны принимать против своей воли чужеземные войска. Римский гарнизон заговорщики обещали выдать Ганнибалу.

Для того чтобы облегчить Ганнибалу проникновение в город, Филемен стал даже чаще, чем прежде, выходить на ночную охоту; наконец, стражи городских ворот настолько уже привыкли к его вылазкам, что открывали ему вход по первому сигналу. Тогда-то Ганнибал решил, что настало время, и глубокой ночью повел солдат к стенам Тарента. По городу между тем разнесся слух, будто группа нумидийских всадников опустошает поля и наводит страх на земледельцев. Начальник римского гарнизона выслал конницу остановить грабеж, однако серьезных мер предосторожности не принял: он думал, что Ганнибал находится в своем лагере.

Филемен должен был провести группу солдат Ганнибала через калитку, пользуясь которой он обычно входил в город, а основная часть карфагенской армии должна была подойти к Теменитидским воротам, расположенным в восточной части городской стены, где ее ожидал Никон.

Приблизившись к воротам, Ганнибал приказал зажечь сигнальный огонь. В ответ блеснул сигнал Никона, и снова все погрузилось в темноту. Карфагенские воины в полном молчании собрались у ворот. В это время Никон напал на спящих часовых, перебил их и распахнул ворота. Ганнибал вошел с пехотинцами в город; всадникам он приказал оставаться у городских стен. Тем временем и Филемен подошел к своей калитке, разбудил сторожа и со словами «Едва возможно держать огромную тушу» вошел внутрь. Размеры добычи — а это был заранее приготовленный громадный вепрь — поразили охранника, и он стал разглядеть зверя; в этот момент Филемен ударил охранника рогатиной; тотчас в открытую калитку ворвались солдат, взломали ближайшие ворота, и еще один карфагенский отряд вступил в город. В полной тишине он проследовал к рыночной площади и там присоединился к Ганнибалу [Ливий, 25, 8–9].