Ганс

Я представляю, как Ганс кусает стопку стикеров и одновременно обезглавливает человека мечом, висящим на стене.

Я представляю, как он заманивает остальных мужчин в поле зрения с помощью украденной рации, а затем без колебаний разносит им черепа.

Я знаю, что сделал бы Ганс.

Ганс будет драться грязно.

Я делаю все возможное, чтобы сымитировать спотыкание, заставляя Андре наклониться в сторону, чтобы поддержать большую часть моего веса. Затем я дергаю руку вниз так сильно, как только могу.

Движение достаточно внезапное, чтобы он отпустил меня, и достаточно близкое по времени к моему спотыканию, чтобы он подумал, что я просто падаю. То есть он не полностью настороже.

Когда Андре поворачивается, чтобы снова схватить меня, я поворачиваюсь к нему и бью его коленом по яйцам так сильно, как только могу.

Сдавленный звук, который он издает, наполняет меня удовлетворением.

Но когда я поворачиваюсь, чтобы побежать, мои обтянутые носками ноги скользят по гладкому полу.

Это всего лишь секунда. Всего полсекунды, прежде чем я обрету равновесие. Но этого достаточно.

Андре хватает меня за волосы.

Я изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах, пока мой скальп кричит от боли. Но я не могу упасть. Если я это сделаю, я не сомневаюсь, что он потащит меня за мой хвост.

«Я убью тебя, черт возьми». Я слышу боль в его голосе, и это единственное утешение, которое я получаю, когда он тащит меня перед собой и бьет меня по щеке.

Мои глаза наполняются слезами.

Я не плачу.

Я не плачу.

Это просто чертовски больно, когда взрослый мужчина-ребенок бьет тебя.

Он трясет меня за волосы.

А еще больно, когда кто-то подло дергает тебя за волосы.

Я тянусь и цепляюсь за предплечье Андре, пытаясь удержать свой вес на его руке и снять давление с моей головы. Это уменьшает боль, совсем немного, и я могу оставаться на ногах, пока он тащит меня по длинному коридору.

Когда Ганс дергал меня за волосы, он знал, как сделать так, чтобы мне было хорошо. И даже со слезами, которые все еще текут по моим щекам, я стараюсь помнить об этом. Стараюсь помнить, что хороший человек может сделать так, чтобы все было хорошо.

Я не позволю Злому Андре испортить мне выдергивание волос.

Мы продолжаем двигаться по невероятно длинному коридору. Видны мужчины, но я не беспокоюсь о том, чтобы позвать на помощь. Меня буквально невозможно спутать с добровольным участником, и никто из мужчин, толпящихся вокруг с оружием, не удостоил меня даже взглядом.

Круто, здесь все куски дерьма.

Надеюсь, Ганс убьёт их всех.

Андре тащит меня через дверной проем, и я в замешательстве смотрю на крошечную комнату, пока звук закрывающихся дверей не выдает мне, что я в ней нахожусь.

Это лифт.

Земля под моими ногами начинает двигаться, и я изворачиваюсь в хватке Андре, чтобы посмотреть на индикатор.

Когда число меняется с одного на два, я выдыхаю.

Ничего хорошего в этой ситуации нет, но мне кажется, что спуститься под землю будет хуже.

Число меняется на три, когда лифт замедляется и останавливается.

Андре не делает мне никакого предупреждения; он просто идет, болезненно дергая меня за волосы на каждом шагу.

Я бы сейчас убила за свой арбалет.

Я пытаюсь быть внимательной. Пытаюсь сосредоточиться на том, сколько дверей мы проходим и в какую сторону идем. Но все выглядит одинаково. Те же дурацкие скользкие полы. То же отсутствие вкуса.

Я останавливаюсь, когда Андре открывает темную деревянную дверь. Я едва успеваю мельком увидеть комнату, как он толкает меня вперед так сильно, что я падаю. Мое бедро первым касается пола, и боль пронзает мое тело.

Застонав, я опускаюсь на колени, готовясь к тому, что произойдет дальше.

Но Андре не идет за мной. Он захлопывает дверь между нами, и я слышу, как поворачивается замок. Снаружи.

«Ты такая маленькая сучка!» — кричу я и лихорадочно тру бедро, пытаясь унять боль.

Когда боль утихает настолько, что я снова могу двигаться, я поднимаюсь на ноги и осматриваю комнату.

Это пустой офис.

И он такой же претенциозный, как и весь остальной дом.

С одной стороны комнаты находится зона отдыха с тремя креслами с высокими спинками, покрытыми зеленым бархатом, и стеклянным и золотым журнальным столиком, все на узорчатом ковре. С другой стороны комнаты находится гигантский темный стол перед такими же книжными шкафами, которые занимают всю стену за ним. Но полки пусты, и это может быть худшей частью этой комнаты. С другой стороны, это могут быть оранжевые шелковые шторы, окружающие стену окон напротив меня.

Это как если бы кто-то зашёл в случайный мебельный магазин и купил самые дорогие вещи, которые только смог найти, и ожидал, что они будут хорошо сочетаться друг с другом.

Вкус за деньги не купишь.

Конечно, я думаю о Гансе.

Милый, тихий сосед Ганс. Который живет один в маленьком доме, имеет обычную машину и носит простую одежду. Но, судя по всему, у него больше денег, чем я могла себе представить.

Слезы снова наворачиваются на глаза, но на этот раз я не могу винить Злого Андре.