Ганс и Грета

– Это отъ пустаго желудка, – сказалъ Гансъ, когда припадокъ миновался, – оставаться здсь, гд даже крысы и мыши не находятъ себ поживы, невозможно!

Онъ вышелъ изъ комнаты и ощупью сталъ спускаться съ лстницы. Въ сняхъ ему встртилась мать дтей, которая воротилась съ работы. Это была смуглая, худая женщина съ ввалившимися глазами; она тотчасъ-же начала жаловаться на свою судьбу, говоря, что вотъ уже два дня не было хлба въ дом, а еще надо заработывать плату за наемъ дома; лучше было-бы ей и ея четыремъ ребятишкамъ лежать вмст съ покойникомъ мужемъ въ могил, чмъ такъ маяться на бломъ свт. Гансъ вынулъ изъ кармана свой портмоне, который когда-то выигралъ въ лотере. Въ немъ еще былъ талеръ и нсколько зильбергрошей. Онъ далъ женщин талеръ и сказалъ ей, чтобъ она положила для него охапку соломы въ комнат наверху, а остальное взяла бы себ; – онъ воротится черезъ часъ. Женщина взяла деньги и даже не поблагодарила его. Гансъ вышелъ изъ дому и пошелъ въ шинокъ.

К счастью, Гансъ засталъ комнату для прізжихъ почти пустой; только Клаусъ, воротясь изъ поздки по соседнимъ деревнямъ, сидлъ въ углу и длилъ краюшку чернаго хлба съ своими двумя собаками, давая имъ поочередно по кусочку. Клаусъ не былъ особенно сообщителень, а Гансъ вовсе не расположенъ къ разговору. Онъ заказалъ себ на кухн яичницу – свое любимое кушанье.

Довольно было-бы съ него и хлба съ саломъ; но, посл такого несчастнаго дня, онъ чувствовалъ потребность чмъ-нибудь утшить себя и вмст съ тмъ истратить свой капиталъ до послдняго гроша. Зачмъ бренчать этимъ грошамъ въ карман?

Кристель, хозяйская дочь, принесла яичницу и стаканъ пива, поставила ихъ передъ Гансомъ и сла подл него, облокотясь обими руками на столъ. Кристель прежде всегда казалась Гансу хорошенькой двушкой, но съ тхъ поръ, какъ Грета дурно отозвалась о ней, она ему показалась вовсе непривлекательной и его даже разсердило, что она безъ приглашенія подошла къ нему.

– Ну, Гансъ, – сказала Кристель, – какъ идутъ твои дла?

– Отлично, – отвчалъ Гансъ, кладя въ ротъ большой кусокъ яичницы.

– У кого ты теперь? – продолжала спрашивать Кристель.

– У тебя, – отвчалъ Гансъ, препровождая въ ротъ второй кусокъ яичницы.

– Это я вижу.

– Такъ зачмъ же ты спрашиваешь?

– Да такъ! Съ которыхъ это поръ ты такъ возгордился?

– Съ тхъ поръ, какъ ты влюбилась въ мое хорошенькое личико.

– Вотъ какъ! Кто это теб сказалъ?

– Ты сама! Вдь ты глазъ съ меня не сводишь!

– Вотъ что! – сказала Кристель вставая. – Съ чего ты это взялъ? Мы видно не по вкусу г. кавалеру, потому что не носимъ по буднямъ – чулокъ и башмаковъ, какъ учительская Грета, и не прикидываемся такими простушками! Только помни, не все то золото, что блеститъ. Быть ханжей и ловить жениховъ, одно къ другому идетъ, нечего сказать! А кто выходитъ замужъ за Якова Кернера? Не знаешь?

Неужели это правда? Вчера вечеромъ, Грета была такая странная, совсмъ не такая какъ всегда. А сегодняшнее приглашеніе Кернера поступить къ нему въ работники? Конечно, когда предстоитъ выборъ между господиномъ и слугой, то выбираютъ не слугу. Правда Грета общала ему, когда онъ шелъ въ солдаты, что она никогда не выйдетъ замужъ за другаго; – лучше ей лежать мертвой на дн пруда; – но въ два года много воды утекло! Тутъ Гансъ сдлалъ легкій обзоръ своей жизни за эти два года, изъ котораго можно было заключить, что верность для солдата боле или мене пустое слово, но это совсмъ другое дло, продолжалъ философствовать Гансъ. Никого я такъ не любилъ какъ Грету! И уступить ее этому толстяку? А ведь это непременно случится, если я опять уйду отсюда, Богъ знаетъ на сколько времени. Нетъ этому не бывать; скорее закабалюсь на фабрику, или…

– Здравствуй, Гансъ! – произнесъ густой голосъ.

Гансъ поднялъ голову, которую подпиралъ рукой, и увидалъ булочника Гейнца въ дверяхъ.

– Здравствуйте, отвечалъ Гансъ.

– Ну, Гансъ, какъ идутъ дла? – спросилъ булочникъ, совершенно такъ, какъ передъ тъмъ спрашивала Кристель.

– Отлично! – отвчалъ Гансъ совершенно такъ, какъ отвчалъ передъ тмъ двушк.

Толстыя губы булочника насмшливо искривились. Онъ слъ на стулъ, съ котораго только-что встала Кристель, положилъ локти на столъ, сложилъ руки и медленно ска¬залъ, крутя большіе пальцы рукъ одинъ вокругъ другаго:

– Послушай, Гансъ, я передумалъ. Собственно говоря, мн не надо работника, хотя моего Августа и взяли въ солдаты. Настали плохія времена; еле, еле концы съ кон¬цами сводишь. Но если у тебя здсь нтъ другаго мста, то лучше приходи ко мн, чмъ искать счастья на сторон. Теперь, повторяю теб, Гансъ, плохое, голодное время и везд у насъ работниковъ больше, чмъ ихъ требуется. Поэтому я не могу назначить теб большого жалованья. Шестнадцать талеровъ въ годъ, къ деревенскому празднику пару новыхъ сапогъ, а къ Рождеству новое платье. Если ты согласенъ…