Ганс и Грета

Ружье надо поставить на земло между ногами и спустить курокъ ногою. Главное не надо торопиться. А то ружье пожалуй выстрѣлитъ прежде времени и попадетъ въ плечо, или не туда, куда слѣдуетъ. И такъ ногою: разъ, два, три, пафъ!… А тогда? Раздавшійся трескъ, разсѣялъ грезы Ганса. Толчеи не двигались болѣе. Мельница остановилась. Гансъ зналъ, почему это случилось… Это было давнишнѣе поврежденіе, и одному Гансу невозможно было исправить его, – а тутъ еще черезъ полчаса наступалъ канунъ праздника. Пусть мельница себѣ стоитъ. Его преемникъ самъ сумѣетъ привести ее въ дѣйствіе. Гансъ все привелъ въ порядокъ на мельницѣ, все заперъ, что было нужно запереть, и подошелъ къ третьей толчеѣ. Она ничѣмъ не отличалась отъ другихъ, – та же толстая сосновая балка, обитая внизу желѣзомъ. Она тоже остановилась и ничего не сказала ему.

Гансъ глубоко вздохнулъ и вышелъ изъ мельницы. Онъ перешелъ черезъ дорогу и пошелъ прямо лѣсомъ, минуя во всѣ стороны извивающіяся дорожки, по направленію къ казенному лѣсу. Онъ бѣжалъ, какъ будто гнались за нимъ въ погоню, хотя ему некуда было спѣшить. Ему казалось, что тамъ, на горѣ, онъ освободится отъ тоски, которая тяжелымъ бременемъ лежала у него на душѣ. На пути росли молодыя сосны, и Гансъ съ большимъ трудомъ разчищалъ себѣ дорогу между ихъ густыми вѣтвями. Дождевыя капли, висѣвшія на ихъ острыхъ иглахъ, падали на руки и платье Ганса. Это освѣжило его. Лицо его пылало. Онъ жадно вдыхалъ воздухъ; ему казалось, что онъ задыхается.

Наконецъ онъ вышелъ изъ лѣсочка и достигъ небольшой площадки, находившейся почти на вершинѣ горы и покрытой острыми камнями и кустарниками.

Эта плошадка носила названіе «площадки вѣдьмъ» и находилась въ ста шагахъ отъ высокоствольнаго лѣса. Гансъ остановился и вздохнулъ. Онъ вспомнилъ, какъ однажды, много лѣтъ тому назадъ, когда онъ былъ еще мальчикомъ, а Грета крошечной дѣвочкой, они вскарабкались сюда и нашли здѣсь между камнями, подъ тѣнью дрока, гнѣздо жаворонковъ. Онъ положилъ полуоперившихся птенцовъ въ шапку и хотѣлъ унести ихъ, но Грета заплакала и сказала: «Не дѣлай этого, Гансъ! Самъ Богъ положилъ ихъ сюда. Что будетъ, если Онъ придетъ покормить ихъ и не найдетъ на прежнемъ мѣстѣ?» Гансъ засмѣялся, но все-таки исполнилъ ея желаніе, и съ тѣхъ поръ онъ никогда безъ необходимости не разорялъ гнѣздъ съ птенцами.

«Да, сказалъ Гансъ про себя: а меня найдетъ ли Господь, когда я буду лежать тамъ?»

Онъ протеръ глаза рукою и сталъ смотрѣть вдаль. Сегодня ничего не было видно. Густой туманъ покрывалъ долину и ущелье. Равнина, которая обыкновенно была видна отсюда на цѣлую милю кругомъ, скрывалась сегодня за дождевой тучей.

Вонъ тамъ, одна деревня, тамъ другая; и Гансъ называлъ поочереди всѣ сосѣднія деревни и мѣстечки. Онъ такъ хорошо зналъ всѣ окрестности, что бывало на службѣ, стоя на часахъ, онъ часто пересчитывалъ ихъ и радовался, что снова, въ ясное лѣтнее утро, будетъ любоваться ими съ высоты «площадки вѣдьмъ». Онъ не былъ здѣсь съ тѣхъ поръ, какъ воротился домой, да и теперь какъ на зло, онъ ничего не видалъ.

Гансъ покачалъ печально головою. – Видно не судьба, сказалъ онъ, и пошелъ далѣе, но онъ шелъ медленнѣе, чѣмъ прежде, и часто оглядывался на черную дождевую тучу, поднимавшуюся между тѣмъ все выше и выше. Высокія сосны, какъ будто чувствуя ея приближеніе, наклоняли свои темныя вершины. Коршунъ, сидѣвшій на одной изъ нихъ и давно уже наблюдавшій за проходящимъ Гансомъ, слетѣлъ съ дерева и закружился надъ его головой.

Ему хорошо! подумалъ Гансъ и вошелъ въ шумящій высокоствольный лѣсъ. По мѣрѣ того, какъ онъ приближался къ вершинѣ горы, онъ шелъ все медленнѣе и медленнѣе. На противуположномъ ея склонѣ, немного пониже, стояла дуплистая сосна, въ которой было спрятано ружье. Теперь ему казалось, что ему незачѣмъ было такъ спѣшить сюда. Онъ стоялъ на самой вершинѣ горы. Какъ часто, запоздавъ въ горахъ, онъ измѣрялъ отсюда разстояніе до деревни. По тропинкѣ, соединявшейся ниже съ деревенскою дорогою и упиравшейся еще ниже въ шоссе, до деревни ходьбы было около часу. По другой тропинкѣ, ведущей на большую дорогу, можно было туда дойти въ три четверти часа, а лѣсомъ, прямо черезъ Ландграфское ущелье, въ полчаса; но, для послѣдняго перехода, надо было имѣть гибкіе члены и крѣпкіе мускулы. Гансъ подумалъ объ этихъ трехъ дорогахъ и о томъ, что ни по одной изъ нихъ ему ужъ не возвращаться назадъ. Сухая, толщиною съ руку вѣтвь попалась ему подъ ноги; онъ сломилъ ее и ударилъ съ такою силою о стволъ дерева, что трескъ далеко раздался по лѣсу.

Странно было умирать, чувствуя въ себѣ такую силу!

Непонятное чувство овладѣло Гансомъ. Ему казалось, что онъ находится подъ вліяніемъ двухъ противуположныхъ силъ, одна изъ нихъ удерживаетъ его, другая толкаетъ впередъ. Сила, увлекающая впередъ, беретъ верхъ, и медленно, но непреодолимо влечетъ его далѣе и далѣе. Вотъ и лужайка у пруда, вотъ и дуплистая сосна. Онъ очутился прямо противъ нея, такъ что даже самъ удивился.

– Видно такъ суждено, – сказалъ онъ.