Ганс и Грета

– Гретхенъ, – говорилъ онъ, – милая, добрая, дорогая Гретхенъ! Не суди меня такъ строго! прежде выслушай меня! Я, право, не хотѣлъ, – я собирался… – И онъ разсказалъ Гретѣ все что случилось: какъ онъ пришелъ сюда, какъ долго боролся съ собою, сдѣлаться ли ему браконьеромъ или лишить себя жизни, какъ наконецъ онъ рѣшился сдержать данное ей слово, несмотря на то, что она измѣнила ему; разсказалъ о своей попыткѣ застрѣлиться, объ оленѣ, который, какъ нарочно, явился передъ нимъ именно въ эту минуту, и о Гретхенъ, которая, какъ нарочно, сидѣла передъ нимъ въ ту же самую минуту. Всѣ эти обстоятельства произвели такой хаосъ въ головѣ честнаго парня, что у него даже холодный потъ выступилъ на лбу.

– Умремъ лучше оба вмѣстѣ, – сказала вдругъ Гретхенъ. – Ты убей сначала меня, а потомъ застрѣлись!

– Я не могу тебя убить. Лучше я самъ застрѣлюсь прежде. Но тогда тебѣ не зарядить ружья! Ты съ нимъ не справишься, Грета, да и кромѣ того я не хочу, чтобы ты наложила на себя руки. Слышишь ли, не хочу!

Онъ взялъ ружье въ лѣвую руку и высоко поднялъ его. Глаза Греты сверкали такимъ необыкновеннымъ блескомъ, что Гансъ боялся, чтобы Грета какъ-нибудь не выхватила ружья изъ его рукъ и не ранила себя.

Вдругъ раздался выстрѣлъ по ту сторону луга. Олень, котораго передъ тѣмъ видѣлъ Гансъ, выбѣжалъ опять изъ лЪсу, сдѣлалъ большой прыжокъ, но тутъ же свалился на траву. Вслѣдъ за нимъ вышелъ изъ лѣсу человѣкъ съ ружьемъ на плечѣ и побѣжалъ по опушкѣ лѣса, къ тому мѣсту, гдѣ упало животное.

– Это Репке – сказалъ Гансъ, узнавшій его, не смотря на темноту.

– Боже мой! – сказала Грета. – Теперь они скажутъ, что это ты убилъ оленя!

Она схватила Ганса за руку и побѣжала въ лѣсъ. Гансъ слѣдовалъ за нею и старался ее успокоить, но она его не слушала и бѣжала все скорѣе и скорѣе, судорожно ухватившись за его правую руку. Въ лѣвой рукѣ онъ держалъ ружье.

– Грета, да куда же ты бѣжишь?

– Пойдешь, пойдемъ! – говорила Грета. – Ахъ Боже мой, Боже мой! Они вѣрно гонятся за нами, и поведутъ тебя на висѣлицу.

И Гансъ не успѣлъ еще опомниться, какъ они уже стояли на краю Ландграфскаго ущелія.

– Грета, – сказалъ Гансъ. – Здѣсь ты не сойдешь.

Но Грета не слушала его; Гансъ хотѣлъ ее остановить и, крѣпко ухвативъ ее правой рукою, сдѣлалъ нечаянное движеніе лѣвою; заряженное ружье задѣло за кустъ и выстрѣлъ раздался между утесовъ.

– Боже милосердный! – вскрикнула испуганная Грета и съ воплемъ упала на землю.

Гансъ зналъ, что выстрѣлъ не могъ попасть въ нее.

– Ну, Грета – сказалъ онъ съ досадою, – что съ тобою? Вставай скорѣе.

– Я не могу, – сказала она послѣ тщетныхъ усилій подняться; – я вѣрно сломала себѣ ногу или вывихнула ее. Я не могу встать.

Въ лѣсу раздались отдаленные голоса и лай собакъ.

– Сбрось меня внизъ! – сказала Грета.

– Глупости! – сказалъ Гансъ, – попробуй еще, можетъ быть и встанешь.

– Нѣтъ, не могу, сбрось меня внизъ! – сказала Грета. – Я этого не переживу!

Гансъ на минуту остановился въ раздумьи. Потомъ съ быстротою молніи подбѣжалъ къ ружью, сорвалъ съ него ремень, вынулъ изъ кармана своей блузы тоненькую, но крѣпкую веревку, привязалъ ее за оба конца къ ружейному ремню, перекинулъ его себѣ черезъ плечо и сказалъ:

– Поди сюда, Гретхенъ, и помоги мнѣ! если можешь! Такъ, хорошо!… Вѣдь тебѣ не въ первый разъ, не бойся! Ты почти такая же легонькая, какъ была прежде, а я сталъ гораздо сильнѣе! Ну, теперь, сиди смирно и опирайся какъ можно крѣпче на мое правое плечо! Упасть ты не можешь. Я крѣпко завязалъ узелъ. Хорошо ли тебѣ сидѣть? Ну, теперь пора въ путь.

И Гансъ, неся Грету на спинѣ, началъ спускаться въ ущелье. Для всякаго другаго эта попытка была бы сумасбродствомъ, но Гансъ не былъ похожъ на другихъ.

Несмотря на то, что черная туча поднялась уже до горы и грозила затмить послѣдній свѣтъ сумерокъ, Гансъ перепрыгивалъ съ своей ношей такъ смѣло съ утеса на утесъ, какъ будто была не ночь, а ясный, солнечный день, и онъ спускался не въ крутое Ландграфское ущелье, а шелъ по одной изъ отлогихъ тропинокъ, ведущихъ въ долину.

Ружье несъ онъ въ лѣвой рукѣ и опирался на него, когда дорога становилась черезчуръ крута.

– Ну что, Грета, – спрашивалъ Гансъ, – нога очень болитъ?

– Нѣтъ, – отвѣчала Грета.

Но Гансъ слышалъ, какъ она тихо стонала и по времѣнамъ вздрагивала всѣмъ тѣломъ.

– Какъ ты себя чувствуешь, Грета? – спросилъ Гансъ нѣсколько времени спустя.

Грета не отвѣчала. Ея голова тяжело опустилась на его плечо. Онъ остановился; ея губы почти касались его уха, но онъ не слышалъ и не чувствовалъ ея дыханія.

– Грета, – повторилъ онъ, – Грета, если ты умрешь, я брошу тебя тамъ внизу въ прудъ и самъ брошусь туда вслѣдъ за тобою.

Отвѣта не было. Вдругъ направо, изъ-за утеса, отвѣсно возвышавшегося изъ пропасти, въ пятидесяти футахъ надъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ стоялъ Гансъ, раздался громкій голосъ:

– Стой Гансъ! или я выстрѣлю.

Это былъ голосъ лѣсничаго Бостельмана. Гансъ теперь узналъ человѣка, стоявшаго надъ его головой. Стрѣляй, подумалъ Гансъ, теперь все равно.

– Стой, бездѣльникъ! – вскричалъ опять лѣсничій.