Ганзейский союз. Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода

Почти в каждом письме купец рассказывает о политической обстановке, о войнах и их влиянии на мир коммерции. Он называет цену разных товаров, высчитывает количество таможенных пошлин и расходов, обсуждает чистую прибыль, вкусы и финансовое положение клиентов. Если, как часто бывало, тот или иной товар не пользовался спросом, купец приказывал отправить такой товар в другое место, а иногда продать его по любой цене, и отменял отправку определенных товаров. Часто он делится с компаньонами своими опасениями по поводу предстоящего отчета, из-за нависших над ним долгов, из-за отсутствия наличных денег. Во многих письмах рижских купцов за 1458 г. содержатся одни и те же жалобы. Русские отказываются покупать сукно, особенно фламандское, предпочитая ему более дешевое, английское. Меха не находят покупателей в Брюгге. Большую тревогу вызывали нападения пиратов, которые во время войны с Тевтонским орденом базировались в Данциге. Поэтому они вздохнули с облегчением, когда в порт благополучно зашли корабли из Любека и Фландрии, особенно те, что везли соль из Бурньёфа, потому что теперь они могли рассчитывать на хорошую прибыль – однако при условии, что не объявятся голландские суда с солью, которые собьют цену и вынудят их торговать себе в убыток. Эти письма создают впечатление, что типичный ганзейский купец XV в. жил в постоянной тревоге, все время думая об излишках товаров, которые необходимо продать. Излишков купцы, похоже, боялись меньше, чем убытков из-за кораблекрушения или грабежа. Призывы к помощи Всевышнего, которыми пронизаны письма, конечно, вставлялись не просто красоты ради.

За пределами конторы купец проводил время в профессиональных объединениях, похожих по духу и структуре на купеческие гильдии. Почти каждый день купец ходил в штаб-квартиру своего объединения, где в общем зале (Schiitting) он встречался с коллегами, сидел на своем обычном месте, говорил о государственных и личных делах, собирал сведения, пил, ел и, время от времени, принимал зарубежных гостей и голосовал на общих собраниях, когда выбирали старшин и присяжных.

Устав данцигского «Артурова двора» (Artushof), более подробный, чем уставы других купеческих сообществ, демонстрирует заботу о сохранении доброго имени объединения: в уставе предписывается определенная линия поведения и содержатся призывы избегать экстравагантности. Под угрозой штрафа и даже исключения запрещалось бросаться тарелками и блюдами в других членов общества, вытаскивать нож, играть в кости на деньги, подливать в кубок соседа смешанные напитки с целью напоить его допьяна, сплетничать, особенно о женщинах, или оскорбительно отзываться о ком-либо, особенно о представителях власти. Количество блюд во время трапезы строго лимитировалось, как и количество шутов. Вино приберегалось для гостей. Компания должна была окончить пир в десять часов, когда звонил «пивной колокол», и т. д. Одним из любимых развлечений были пари, условия которых тщательно записывались. Ставками обычно были деньги или штуки сукна. Купцы бились об заклад обо всем: о скорой свадьбе, о продолжительности войны, о цене на сельдь, о результатах выборов или турнира. Иногда спорили по самым нелепым поводам. Например, один человек поспорил, что некая кухарка признается, что ее хозяин – отец двух ее детей; еще один поставил десять гульденов на то, что не будет причесываться целый год. Иногда повседневную рутину скрашивали роскошные пиры.

Купец не всегда вел такую мирную и размеренную жизнь. Временами, особенно в молодости, ему приходилось отправляться в трудные и опасные путешествия. Франца Весселя, когда ему было не больше 12 лет, отправили на ярмарку в Сканию. Следующие восемь лет, несмотря на болезнь, которая периодически приковывала его к постели, он дважды ездил в Голландию, дважды в Сканию, а также на Готланд и в Ригу. Даже в зрелом возрасте большинство купцов отправлялись в длительные деловые поездки. Некоторые из них, обосновавшиеся в Скандинавии или странах Балтии, почти каждый год приезжали в Любек и покупали товары.

Перед отправлением в путь купцы испытывали необходимость привести в порядок свои мирские и духовные дела. Они часто выбирали именно это время для того, чтобы составить завещание, куда никогда не забывали включить несколько пожертвований церкви. Иногда в завещании особо оговаривалось, что та или иная сумма предназначается на спасение души завещателя, если в пути его постигнет смерть. «Пусть те, кто готовится сесть на корабль, исповедуются. Нам требуется так мало времени для того, чтобы лишиться жизни», – написано под картиной в приделе Мариинской церкви в Любеке, на которой изображено кораблекрушение «бергенских гостей». В самом деле, за долгие недели утомительного плавания путника не покидал страх шторма или нападения пиратов. Купцы не чувствовали себя в безопасности, пока корабль не входил в порт.