Гапландия

— Нет, Шэлтер, не прикол, — серьезно сказал следак. — Эксперимент. Переводи. Где у тебя терминал?

Пластинка банковского терминала прикреплена к тумбе стола. Я ввел, провел чипом. Обычно должен быть зеленый огонек, но его не было. Провел запястьем еще раз.

— Получил?

— Нет, — сказал Кассин.

— И у меня не списывается.

— А сними браслет!

Начинаю понимать. Ага. Снял браслет, терминал опознал. Интересно!

— Понял? — бросил Кассин, склоняясь к столу. — Понял, каков браслетик? Эксперты крутили-вертели, раскусили. Глушилка. Вот такие дела у нас.

Я вспомнил, что в столовой «Шоу-стройкомплекта» рабочий платил карточкой. Я вспомнил, что Кассин задал мне тупой вопрос, почему пропал с радаров? И пропал я, очевидно, когда надел сворованный браслет.

— Ты следил за мной, Николай Анатольевич?

— Присматривали, — кивнул следователь. — И очень удивились, что чип не высвечивается.

— Помню, публичная полемика была насчет чипов. Так всех убеждали, что там только денежный счет и документы личности. Значит, все-таки «жучок». Мгм, ясно. И у всех пользователей такой? Это как в детстве вшивают, так и всю жизнь под колпаком?!

По правилам Гапландии ритуал подключения проводится по достижению пользователем одиннадцати лет. Скоро Давида чипировать.

— За всеми следить, возможностей нет, — сказал Кассин. — Но если фигурант проходит по делу, то конечно, техотдел ставит на контроль. Надо же ж понимать. Дура лекс, сед лекс, закон есть закон.

— Предупреждать надо!

— Игнорацио нон ест аргументум.

— А что говорил? Что мы вместе! А так…

Обида моя была, в общем-то, наигранной. Пусть думает, что я управляемый.

— Александр, ты понимаешь, что ты открыл? Госпром, не таясь, вешает своим сотрудникам глушилки, выводя их из-под контроля. И Кольцов был их таких, это важно. Тут уже сам убой уходит на третий план, тут антигосударственная херотень творится.

Кассин подождал, когда я осознаю всю значимость обстоятельств. Я задержал воздух в легких на сколько смог, потом с шумом выдохнул. Осознал, значит.

— В серьезное дело мы влипли, Шэлтер.

— Влип-то я.

— Мы теперь оба обладатели секретных сведений.

— Я — штатский, мне хуже.

Кассин молча собрал оставшиеся браслеты. Я снял свой и положил на стол, но он отказался:

— Твой трофей. Мне он не нужен. Нет правовых оснований.

— И? Вернуть владельцу? Можно объявление дать, указать домашний адрес.

Кассину идея понравилась. Виду он не подал, но мелькнуло что-то такое в его хитром глазе, дескать, объявляется ловля на живца, а явятся за Шэлтером плохие парни, тут мы их и примем.

— А твой дружок в Госпроме не объявился? Олимбаев — спросил следователь.

— Нет. Только пресс-секретарь.

— У Госпромоушена четыре здания, — задумчиво сказал Кассин. — Главный офис в комплексе «Шпиль», по соседству с ЦК. Эх-хе-хе… Что мне с этими браслетами делать ума не приложу! Вроде личные вещи, надо родственникам, а если смотреть, как на приборы, то следовало бы поставить в известность Цензурный комитет. Но. Но. Но. Мы недостаточно осведомлены о взаимоотношениях цэ ка и Госпрома. Понятно, что, как и полагается при ветвящейся власти, в определенных моментах интересы могут совпадать, а в каких-то серьезно расходится. деятельность госпромовцев и цензурников. Беда.

— Насчет меня, — напомнил я как можно безразличнее.

— Официально по тебе прекращение, сто процентов. Это мелочи же ж. Или ты хочешь реабилитироваться и с темы соскочить?

— А зачем я вам? Вы убийство Пашки развили в межведомственный конфликт. А может и заговор в высших сферах. Меня это не касается, поэтому… потому. Еще под ногами путаюсь, мешаю.

— Ну что ты, Александр! — воскликнул Кассин с саркастической радостью. — Ты нужен. А помимо обвинения в умышленном убийстве… Это я по-старому, как масло масляное. Кроме обвинения в убийстве есть статья за ложные показания. Плюс заведомо ложный донос. Прибавь разглашение секретных сведений.

— Каких это сведений?

— Секретных! О ветеранской постановке.

— Кому это я разгласил?

— Мне.

Кассин развел руками. Что ж получается? Если герой — это актер, если подвиг пятого сентября — миф, то болтать об этом есть серьезное посягательство на устои общества. Такие фейки должны быть тайной. Если даже все на свете это знают, то тайна остается тайной, поскольку все договорились. Вернее, договорились «верхи», а «низы» согласились. Верь! Не верится, а ты верь! И молчи. На том стояло и стоять будет наше общество.

— Со всей силы стараюсь верить, — сказал я.

— Ну да, я твой пост читал, когда ехал, — ответил Кассин. — Что напрягся? Один пользователь подписался на другого, обычное дело. Суть не в этом. При всей моей симпатии, сожитель Шэлтер, при прекращении дела новым следователем, оснований для нового уголовного преследования выше крыши. Эти основания отпадут только в случае полного установления всех обстоятельств по делу. Принципы следствия нам на курсах пять лет долбили: полнота и всесторонность.

— Не знаю, — подумав, решил я. — Не знаю, что ты затеваешь, Николай Анатольевич. Со своей стороны, готов оказать все возможное содействие. Вам.

Какая будет реакция на «вам»? Ожидания мои, в принципе, подтвердились.