Гапландия

Эта балбесина смайлик прислала. Весело, че. Арестовали женщину. Обхохочешься.

Задержание Анны не единственный трабл. На паршивом подобии семейного ужина Давид, глядя в салат из моркови, сказал:

— Во дворе говорят, что мой папа — предатель.

— Говорят, в Пекине кур доят, — заржал Борис.

— А что смешного?! — включилась Норма. — «Чедра не хочет войны»! Это надо додуматься такое публиковать! «Великая Победа — не победа»! Как мышка повернулась? Как язык повернулся?!

Она швырнула вилку на стол, вилка покрутилась рулеткой и зубцами указала на меня.

— Кто из нас хоть раз не стал предателем? — произнес Борис с видом глубокомысленного дурака. — Успокойся, мама Норма.

Я почувствовал нежданную поддержку. Норма смешалась, встала, ушла к раковине, чтобы сполоснуть чистую кружку. Дава, не отрывая глаз от лепестка моркови, свисающего с края блюда, просопел:

— Непрестижно мне быть вражеским… этим…

Норма бейсбольным мячом прокрутилась обратно, облокотилась на стол и наклонилась ко мне.

— Ты о детях подумал?! Обо мне ты подумал?! Не посадили — сиди и помалкивай. Так нет же! Выложил!!

— Удалить?! Хочешь? — взорвался я в ответ.

— Хочу! Удаляй! — Норма выдернула телефон из моего нагрудного кармана. — Удаляй!

Я ввел пароль и ошибся. Первый раз такое происходит.

— Не надо удалять, — сказал Борямба. — Это гон. Гонево и тупняк.

— Ты так думаешь? — повернулся я к старшему сыну. И сразу засомневался в своих надеждах. Что может быть толкового в молодежном нонконформизме?

— Я думаю, никогда нельзя от своих слов отказываться.

— Там слова не его! Не его! — выкрикнула Норма.

— Еще техничней. Блядки — гладки.

— Не выражайся, — попросил я, указывая на Даву.

— И ты, малыш, — Борька дотянулся, взлохматил волосы брата. — Не переживай.

— Вспомнил, — сказал Давид. — Выблядок. Вражеским выблядком быть.

Закон бумеранга настиг через сына. Скольких не надежных пользователей, скольких сомнительных клауфилов я клеймил последними словами!

— Забудется, как насморк, — заявил Борис. — Как огрызок жопки пиццы. А ты, отец, не пасуй. Посылай всех, и не пасуй. Только что бодался с охранкой, чего отступать перед обществом?

— Общественное мнение… — начал я и замолчал.

А компенсация Госпрома была технично хороша! Борьке Ермес обещал синекуру, деньги к тому же. Всем.

— Все! Все зарегистрированные пользователи, — воскликнул Борис. — Большинство! Знают кто недруг, кто сволочь. Знают, что худой мир лучше доброй вражды. Это рефлексивно. Но тут правительство чудит, и у человека выбор: стоять на своем или следовать за начальством. Я думаю, лучше стоять на своем и домком посылать.

— Против всего дома? — ужаснулась Норма.

Борька сгладил позицию, перекинув тему в мещанское русло.

— Когда правительство будет чудить в другую сторону, — сказал он. — А это стопудово, даже я за недолгую жизнь насмотрелся. Когда поменяется политика, можно оказаться визионером. Сказать: я предвидел! Визионеры сколько подписчиков имеют? Миллиарды.

— Не удалять? — спросил я Норму, помахивая трубкой.

Но она обращалась к Борису.

— Но принижать величие побед наших предков! Такое прощается?

— Такое не прощается, — ответил Борька сквозь хлебную корочку. — Такое, если честно положив, никому не нужно на фиг, прощать нечего. И не за что. Нор, ты только… мам, не говори о клауфилизме. Мне эти праздники победы по восемь раз в году — он проглотил кусок. — не радуют. Победили остров Хорт. И где? Далеко. А мы в Гапландии! Нам этот Хорт на диком западе, как ни уму, ни сердцу. Гапландии какая свора угрожала? Озвездевшие северяне. Кто их победил? Великая Чедра. Нас, считай, спасли. Для Гапландии чедры — большие друзья и мы им должны благодарность.

— Но теперь они враги, — неуверенно сказала Норма.

— Я и говорю: все меняется.

Я поднес к лицу Нормы смартфон:

— Удалять?

— Как хочешь.

Я прихватил со стола стакан с соком и ушел к себе.

В кабинете воняет душевной болезнью с примесью старости. Настроение-козел. Сеть стремительно огорчает — аудитория стала отписываться. Массово и презрительно. Звездное имя «чедрский заглотыш» присвоено мне единогласно. Слова Вжика были охарактеризованы как провокационный вброс. Только один комментатор с ником Евклид написал: «Я учился у профессора Кольцова, неплохо его знаю. Ввиду давнего знакомства у меня нет сомнений в подлинности выложенной записи».

Рядом тут же появились заявления с нескольких левых аккаунтов в том духе, что «помню адъютанта десятой роты, скорблю и уважаю, он дико валил уродских чедров, так что ветеран — истинный, а даже если голос — его, то мало ли, что скажешь в шутейном разговоре и почему герой войны должен рассказывать крысе, как там все было на самом деле?».