Гарь (СИ)

— Подожди, пожалуйста, не трепыхайся.

Гран вскинул голову и отшатнулся. Наткнулся боком на железную ножку кровати и зашипел от боли.

Анжей медленно опустился рядом. Гран смотрел на него как загнанный зверь. Скалился.

— Ты не море, — сказал он, недобро щурясь.

— Нет, к сожалению, нет.

У Анжея был большой опыт общения с напуганными и ранеными животными, был и опыт общения с сумасбродными башами, но оба этих понятия в его жизни сочетались впервые. Он поднял руки и начал говорить очень медленно, мягко: “я-твой-друг-я-тебя-не-трону-не-бойся”.

— Ты в порядке, Гран? Я вижу, что у тебя ожог, но не волнуйся, он быстро проходит…

На лице его короля отразилось привычное высокомерие, словно он снова сидит на троне, а не проигрывает одеялу в борьбе за свободу. Он немного подался вперёд, все ещё буравя Анжея холодным взглядом того же оттенка, что снежное небо:

— Кто ты такой? — спросил он, и голос у него сипел.

Анжей сжал кулак. Вздохнул:

— Подожди, я принесу тебе воды… Ты, наверное, пить хочешь.

Гран ничего не ответил, и Анжей пошёл на кухню. Остановился на пороге, прикусил щёку, хотя от этой привычки избавился давным-давно.

Не узнал.

Все фантазии об их встрече рассыпались, никакого “о, привет, мой милый мальчик!” или “ты вырос, но ничего страшного, на острове Цветов есть место всем!”

Детство прошло так давно, что скажи Анжей кому-нибудь о своих фантазиях — его бы обсмеяли. И правильно. Теперь он всего лишь глупый мечтательный взрослый, которого не узнал лучший друг.

Когда он вернулся с водой, Гран снова сидел на кровати, разглядывая руку. Анжей присел на противоположный край, аккуратно протягивая деревянную кружку.

— Что это такое?

— Метка, — сказал Гран, забирая воду. Он жадно высушил кружку до дна.

Ещё немного разглядывал узор, поворачивая руку туда-сюда, а затем снова посмотрел на Анжея.

Они молчали непростительно долго для разлуки длиной в семь зим.

— Ты узнаешь меня? — осторожно спросил Анжей.

Гран немного наклонил голову вбок, но ничего не ответил.

Анжей подавил раздражение: как же он не любил эту дурную привычку отвечать, когда хочется, а не когда спрашивают!

Он попытался податься вперёд, но Гран, точно так же, как и Орсин, отклонился. Пришлось замереть.

— Гран, это я, Анжей. Я жил на острове Цветов, я был твоим другом, ты помнишь?

— Нет, — отрезал баш, — Анжей был другим.

Вздох.

— Я вырос, Гран. Такое бывает с людьми. Я и тогда рос, но ты, кажется, не замечал.

Гран посмотрел на него искоса, и в его глазах читалось явное сомнение и в собственных доводах, и в словах собеседника. Заметив это, Анжей продолжил:

— Ты помнишь, что забрал меня на остров Цветов во время прошлой Жатвы? А как мы жили во Дворце-Дереве? Как ты учил меня охотиться? На лютне играть? И на флейте? А помнишь, баши всегда танцевали, а я не умел и тебе пришлось меня учить, а я отдавил тебе все ноги? А огород, ты же мне выделил на него землю? А как построили ловушку для Джа, и на него упало целое ведро муки? А как мы составляли книгу? А как сидели на берегу на рассвете, когда… — не увидев на лице баша никакой реакции, он замолк.

А Гран сидел, прикрыв глаза, с непроницаемым лицом.

Кажется, он даже не слушал.

Анжей лихорадочно подбирал новые слова, но тут серые глаза наполнились каким-то иным блеском, и баш еле заметно улыбнулся:

— Помню.

От сердца отлегло. Анжей чуть было не рассмеялся от того, как легко ему стало дышать. Но когда он снова наклонился, чтоб постараться взять друга за руку и приобнять, тот снова отшатнулся и злобно оскалился.

— Ты чего?.. — спросил Анжей.

— Не трогай меня. Никогда не трогай меня, пока я не скажу.

— Хорошо. Прости.

Анжей кивнул, отступая, и укорил себя за то, что забыл такой важный нюанс их общения.

Затем быстро нашёл оправдание:

— Я просто хотел помочь тебе добраться до… ну, докуда ты хочешь. Ты долго лежал в золе, наверное, тебе хочется умыться.

Гран задумался на секунду, а потом кивнул. Вид у него был ужасно усталый, казалось, ещё секунда, и он снова впадет в забвение. Он встал и попытался сделать шаг, держась за стену. Оступился, замер, зажмурившись, и пошёл дальше, медленно-медленно переставляя ноги. Анжей придерживал его.

Они добрались до ванны. Свободной рукой хозяин дома открыл дверь, демонстрируя лохань с водой и ругал себя за то, что не догадался её подогреть. Он отпустил друга. Баш прошёл два шага самостоятельно, уцепился за край бадьи и, чуть повернувшись через плечо, сказал:

— Что-то горит.

Запах сожженной курицы подтвердил его слова. Анжей бросился на кухню спасать остатки обеда, но обнаружил вместо бульона печальные мясные головёшки, которые даже собакам не скормишь. Погоревав немного об утраченном супе, повар поставил на огонь новую порцию, пообещав себе на этот раз не забыть о ней.

Нарезая мясо, прислушивался к звукам дома. В ванной плескалась вода, а значит, Гран в сознании и можно спокойно продолжать готовить.

С остервенением нарезал картошку, лязганье ножа эхом раздавалось по кухне. Кабачок ласкался к ногам, настойчиво мяукая, но получи л отказ на все свои кошачьи просьбы и был отодвинут ногой, после чего обиделся и ушёл на печку.