Garaf

   ...Когда Эйнор, вздохнув тихо, обернулся наконец - то сперва поднял брови, а потом по его губам поехала улыбка.

   Его младший оруженосец спал полусидя, уронив на колени руку со снятой туфлей. Вторую снять он, видимо, не смог.

   Эйнор покачал головой, подошёл к мальчишке, легко закинул его на постель (Гарав пискнул - в точности как взятый за шкирку волчонок) и, стащив вторую туфлю, с ворчанием закинул одеялом. Размер мальчишки под лёгкой тёплой шерстью минимизировался до предела - доблестный оруженосец свернулся в клубок.

   Эйнор проверил Фередира - у стойкого и закалённого ветерана хватило сил раздеться и самому залезть под одеяло, торчала только макушка.

   "Безопасность," - понял рыцарь. И, чувствуя, как стремительно валится в бархатную ласковую ткань сна, стал поспешно раздеваться сам. Стоя, потому что понял: он уснёт, как только сядет.

   Неподалёку под звёздами звучала лютня...

  

Глава 31 -

в которой Гарав счастлив. А потом его допрашивают, но он всё равно счастлив.

   Гарав проснулся, как часто бывало, первым. И какое-то время изумлённо смотрел на солнечный луч, золотым весёлым пятном лежащий на камне потолка. Где-то слышались смех, журчала вода и шумела листва.

   Где я?

   Сколько я спал?

   Потом он вспомнил про Раздол и сел, откидывая одеяло.

   Первое, что он ощутил - было идущее от каменного пола тепло. Второе - сильнейший голод.

   Первое, что он увидел - была их одежда, вычищенная и аккуратно сложенная рядом с прочими вещами. Второе - то, что друзья ещё спят.

   А уж третье - стол, на котором стояли так и не съеденные вчера продукты.

   Гарав подсел к столу. Веранду насквозь продувал ветерок, но он был лёгкий и тёплый. Мальчишка налил себе золотистого вина, откинул ткань с блюда - там оказались не фрукты, как он опасался, а нарезанная пластами копчёная ветчина и свежий, ничуть не подчерствевший хлеб. Урча, Гарав вцепился сразу в ломоть хлеба и кусок ветчины, почти одновременно запивая полупрожёванное вином - лёгким, холодным, с запахом каких-то цветов...

   ...Он уже почти наелся, когда почувствовал чей-то взгляд и одновременно услышал негромкий звонкий смех.

   - Мэлет! - выдохнул-выкрикнул мальчишка, вскакивая и оборачиваясь...

   ...Да, это была она. Эльфийка - похожая на какую-то стремительную птицу в чёрном с золотом узко приталенном платье, босиком - стояла в дверном проёме. Она всё ещё улыбалась - только улыбка стала немного растерянно - когда мальчишка, буквально подлетев к ней, подхватил на руки и вскинул девчонку перед собой. Мэлет, охнув, невольно обхватила Гарава за шею, смущённая и сломленная таким непосредственным напором.

   Признаться, Гарав тоже смутился тому, что сделал - порывисто, не подумав. Но переделывать - значило стать смешным. И он продолжал держать Мэлет на руках. А она не разнимала своих рук на его шее. И с изумлением смотрела в лицо мальчика-человека - виденного несколько часов и полюбившегося навсегда (она это знала, как только может знать эльфийка!). Нет, Гарав не изменился - внешне. Но как раз для эльфийки не составляло труда увидеть - как "видит" опытный кузнец "сердце" металла - что внутри мальчик вырос и повзрослел. Словно пальцами на коже, эльфийка в ошеломлении и жалости "касалась" шрамов, оставленных болью, страхом, тоской, сомнением, одиночеством, обидой... Но как для настоящей женщины шрамы на теле и лице мужчины - не уродство, а повод для гордости воином и защитником - так и эльфийка понимала: душа мальчишки не сломалась и не исказилась - лишь окрепла и возмужала. Грудь мальчика резко, толчками, вздымалась и опускалась - и куда-то в бедро Мэлет упруго и смешно стучало быстрое неутомимое сердце человека.

   Мэлет засмеялась и крепче сжала руки. И это было сладостное и незнакомое чувство - отбросить прочь разум, как плащ, размышления и сомнения - как скомканные исписанные листы... Как уже было в последние недели, когда она, пугая подруг, вдруг начинала не по своей воле грезить наяву - и касалась Гарва, когда ему было плохо. Неделю назад она чуть-чуть не потеряла себя, когда отдала Гараву, которым овладело что-то непредставимо жуткое и сильное, часть своего фэа. Глорфиндэйл не мог понять, что с дочерью. А она молчала. И была счастлива тем, что мальчик спасся... а что он, наверное, и не подозревал о её помощи... ну что ж, пусть. Это было не важно.

   - Поставь меня на пол, - строго сказала Мэлет. Гарав замотал головой и улыбнулся почти идиотски. - Я тяжёлая! - Мэлет брыкнула ногой. Гарав замотал головой снова. - Ну поставь! - взмолилась эльфийка. - Поставь и оденься, а мне пора...

   - Куда пора?! - возмутился Гарав.

   - Я была в горах и скакала всю ночь, когда узнала, что ты приехал, - Мэлет улыбалась. - Только-только помылась и переоделась, даже не видела отца - сразу прибежала к тебе. Ну же, Гарав!

   Со вздохом мальчишка исполнил её приказание:

   - Слушаю и повинуюсь, королева.

   Он склонил голову, и эльфийка довольно безжалостно взялась за светлые пряди на висках, подёргала голову мальчишки...