Garaf

   Помню, батька садил на коня,

   Мне тогда минуло пять вёсен,

   Помню плеск убегающих вёсел,

   На воде треск чужого огня,

   Помню дедов булатный меч,

   Как он пел под моею рукой!

   Как весною терял покой,

   Чуя звон силой налитых плеч...

  

   Слышу свист печенежьих стрел,

   Звонкий хохот воловьих жил...

   Где я первую кровь пролил,

   Где я землю свою узрел...

   Как по весне вышел в поле с вечерними зорями

   Раззадоренный

   Звал её...

   Как осушал одним махом чару ведёрную,

   Небом полную

   До краёв...

   Как на пирах упивался речами высокими,

   Как ручьём текло

   Небо по усам...

   Как разгонял облака рукавами широкими,

   Приникал к земле,

   Слушал голоса...

   Приникал к земле,

   Слушал голоса...

  

   Тихо, чуть дыша, опустив глаза,

   Опустив глаза, бредёт девица.

   Против солнышка не видать лица,

   Только что-то сердце колотится...

  

   Бредёт босая, да по седой траве,

   Прорастая песней в родных сердцах,

   Каплют на стерню слёзы горькие,

   ...Притомилася слава на щитах,

  

   Солнце катится - славой на щитах!!!

  

   От Земли мы род свой вели,

   Было честью нам искони,

   Лечь во славу родной земли!

   А враги-то - да вон они!..

  

   Нынче воронам граять по нам,

   Опочившим средь вольных трав

   Так что верны слова были конунга, -

   "Сраму мёртвыми не имам!"

  

   - Небо тихо, по-бабьи плакало,

   Не жалело горючих слёз...

   Боли выпало всем одинаково,

   Всех нас ветер снегом занёс...

   Как с росой степной путались волосы,

   Отражались в глазах облака,

   И кричал ветер сорванным голосом,

   Через века....

  

   - Встану на яру,

   Все ветра на сход соберу......

   Обниму восход,

   встречу

   Вольный мой народ...

   Наш род

   Вечен !

   Вечен

   Наш род! (1.)

  

   ____________________________________________________________________________________________________________________

   1. Стихи А.Красавина.

  

   ...И - вопль, рухнувший сразу со всех сторон! Грохот - вскочившие йотеод били в щиты мечами с остервенелыми лицами. И кто-то кричал:

   - На наш язык! На наш язык сложу! Все будут петь! Все!!!

   Переводя дух, Гарав счастливо улыбался - и только брыкнулся ошалело, когда его подняли на руках и поставили на вскинутый щит. Но тут же засмеялся и раскинул руки - над кострами и над миром...

   ...В свой лагерь мальчишка возвращался со слегка - приятно! - перекошенным сознанием. Пиво у йотеод оказалось хорошим, что говорить. Шёл и мурлыкал.

   Возле лагеря его окликнули часовые и, как показалось Гараву, посмотрели с завистью. В голову закралась опасливая мысль - а что если в походе оруженосцам выпивать нельзя?! Но настроение было слишком хорошим, чтобы об этом думать.

   Родственников ему не нашли, но зато было заявлено, что - и не надо, потому что все семьи теперь его родственники, и на этом точка. "А если кто и что, - несколько косноязычно, с акцентом, но убедительно внушал мальчишке один из воинов, - то мы и запалить можем!" Кругом одобрительно шумели, Гарав кивал и обещал, что отныне при дворе князя он лучший друг йотеод - все вместе, каждого в отдельности и их коней - тоже. Уходить не очень хотелось, но пришлось, потому что Гарав всё-таки понимал: завтра (сегодня уже) вставать и ехать весь день. А жаль - начиналось самое интересное, кто-то уже призывал прямиком к походу на Карн Дум (чего размениваться на мелочи?!)...

   ...Укладываясь, Гарав немилосердно потеснил Фередира, пустив в ход пинки и локти, но тот только сонно проворчал что-то и подвинулся. Мальчишка вытянулся под плащом, секунду смотрел в просвеченный луной потолок небольшой палатки - а потом глаза захлопнулись сами собой, и даже шнырявшие под пологом шустрые полевые мыши, одна из которых долго исследовала сопящий нос оруженосца, не могли его разбудить.

Глава 40 -

довольно грустная, потому что речь идёт о том, что можно искать жену без любви.

   Войско подошло к Форносту после двух недель пути - пути навстречу еле заметному, но неоспоримому похолоданию. Всё чаще по утрам небо сыпало дождиком - пока что игрушечным, летним. Всё чаще к вечеру собирались тучи. И всё чаще днём понимался холодненький ветер, который разгонял тучи, но даже солнечный день делал каким-то неуютным.

   Армия двигалась то лесом, то через поля мимо деревень, из которых высыпали люди - пожелать воинам доброго пути, а то и подкормить на ходу. Командиры то и дело выуживали из рядов воинов мальчишек (и нескольких девчонок), твёрдо вознамерившихся внести свою лепту в общее дело борьбы с Ангмаром - "патриотов", здорово выпоротых и нередко зарёванных, но всяко - оскорблённых в лучших чувствах - выдворяли по домам. Гараву запомнилось, как один из таких - оставшийся несломленным - в праведном гневе вопил, тыча в него, Гарав, ногой (за руки мальчишку тащили двое посмеивающихся воинов): "Ему можно?! Ему можно?!"

   Недалеко от Пригорья к кардоланцам и гондорцам присоединились три сотни пеших лучников-эльфов из Линдона. Потом - тяжёлая сотня артедайнской кавалерии и три - тяжёлой артедайнской пехоты; это - уже рядом с Форностом. Армия второго сенешаля Кардолана Готорна сын Каутона теперь насчитывала 2300 бойцов: