Garaf

   - Не грусти, безумный полководец, Мы проиграем эту войну, Уцелеет только мальчик-знаменосец, Чтобы Бог простил ему одному Нашу общую вину. И будет нам счастье и чаша покоя, Рассветные бденья над вечной рекою, Целительный сон, и надежные стены, И мир неизменный. Не трудись, не порти новой карты Планами беспочвенных побед, Растеряв всех нас в боевом азарте, Ты идешь упрямо на тот свет, Невзирая на запрет. Идущий за призраком вечной надежды Взыскует служение в белых одеждах, Открытие врат потайными ключами, Предел без печали. Мы сдадимся ангелам без боя: Лучше в небо, чем такая жизнь, Знаменосца не возьмем с собою, Ибо жизнью он не дорожит - Знаменосец должен жить. Уходим бесшумно под пологом ночи, Мальчишка проснется и смерти захочет, Оставшись один, разуверится в Боге В начале дороги... (1.)

  

   ____________________________________________________________________________________________________________________

   1. Стихи Тэм Гринхилл.

  

   Туман заполнил беседку. Гарав вздохнул. Да, всё началось с тумана... или приснилось, что началось с тумана? Он написал руну - "Райдо"... вот такую...

   Гарав написал её в тумане и улыбнулся.

   Она исчезла не сразу.

  

Глава 47 -

в которой Пашка выздоравливает, понимает и вспоминает.

   Пашка долго болел. До середины лета.

   Димка - "тот из младших, который старше" - нашёл Пашку вечером, когда дома забеспокоились. Хотя и не сильно, но уже. Но Димка знал, где у чокнутого старшего братца "нычка".

   Там он и оказался.

   Пашка полулежал около коряги, на которой обычно гордо восседал. Полулежал, выпрямив по коряге руку и положив щёку на плечо. Сперва Димка думал, что старший брат спит. Когда же не смог его разбудить и обнаружил, что лоб у Пашки похож на раскалённую печку - поднял шум...

   После этого Пашка и проболел почти месяц. Сперва дома, потом - в больнице (недолго, там сказали, что "ничего серьёзного" - просто потому, что не могли понять, что же происходит с мальчишкой, который то приходил в себя, но начинал нести какую-то чушь, даже на иностранных языках, то глухо вырубался и температурил), и снова дома... Лекарствами его немедленно рвало, и родители были в ужасе, ожидая, что мальчишка просто умрёт... пока в один прекрасный день не обнаружили его спозаранку сидящим на крыльце и хмуро слушающим плеер.

   Что с ним было в этот месяц - Пашка не помнил совершенно, что случилось в тот день, когда ушёл из дома - не помнил тоже. В обеих случаях он не врал, и весь дом облегчённо вздохнул, да и позабыл эту историю. Выздоровел мальчишка - и отлично, что ещё надо?!

   Правда, через два дня после того, как Пашка вернулся к нормальной жизни, Димка застал его за очень странным занятием. Голый по пояс, Пашка вертелся перед зеркалом, вделанным в дверцу шкафа. При этом бормотал: "Здесь... и тут... и тут тоже должно быть..." Когда Димка поинтересовался не без ехидства, что брат делает, то огрёб с размаху по шее - так сильно и точно, что завалился на диван и от дальнейших вопросов решил воздержаться.

   Но этим странности в общем-то исчерпывались.

* * *

   Августовский день был тихий и жаркий.

   Пашка шагал по тамбовской улице, щурился на солнце и раздумывал о мороженом. Когда выбор слишком большой - то он становится сложным до офигения.

   Чтобы избавиться от жары и подумать спокойно, мальчишка наугад свернул (Тамбов он знал так себе) в какую-то арку. И буквально вписался в троих парней, которые там курили.

   - Э, ты чего?!

   - Ну, куда прёшь?!

   Акцент и внешний вид лучше всякого паспорта сообщали любому, что тут расслабляются моршанским табачком трое молодых представителей "угнетённой турками курдской диаспоры".

   - Извините, - сказал Пашка, стараясь их обойти. Не тут-то было. Оскорблённая гордая кровь вскипела в жилах, и нахального русского мальчишку придержали за плечо.

   - Э, стой, куда пошёл?

   - Я извинился, - тихо сказал Пашка. - Что ещё?

   И повернулся к державшему его...

   ...Секунды курду хватило, чтобы понять: сейчас он будет убит. Сначала он, потом - его приятели. Не избиты, нет - убиты. Все трое. Через миг - он, через другой - двое других.

   - Нет, ничего... - поспешно сказал он, отпуская джинсу. - Это я так. Иди, брат, конечно.

   - Как ты меня назвал, скот? - тихо спросил Пашка.

   Все трое попятились. Повернулись. Побежали из-под арки...

   ...Дворик вывел на центральный рынок. Пашка долго шарахался среди лотков - злой и недовольный тем, что не состоялась драка. Мороженого уже не хотелось. Для успокоения он домотался до торговца-азербайджанца, требуя у него указать, где выращены дыни - в Умбаре или в Гондоре? Азербайджанец долго терпел, потом сказал: "В Мордорэ, э?!" - и Пашка засмеялся. Азербайджанец засмеялся тоже и добавил: "Эслы кыныжкы нужны - туда иди, да?!" - и махнул рукой.

   Вообще-то Пашка не собирался покупать никакие книги. Но эта мысль его неожиданно увлекла - он двинулся в указанном направлении.