Garaf

   Но и любопытства не было. Не было любопытства у него - сотканного из любопытства, неспособного от него отрешиться даже перед лицом гибели, как уже было не раз доказано. И это, пожалуй, напугало бы Пашку...

   ...но и страха не было.

   И, когда он совсем уже готов был кануть в окружающую бездну, из ниоткуда - и отовсюду - зазвучал девичий голос...

   - Усни

   Там

   Далеко над нами

   Буки

   Сплели узор из веток светлых

   Как мы сплетаем наши руки

   И соловьев влюбленных трели

   Свивает песня менестреля

   С дрожащим голосом свирели

   Усни

   Мой плащ тебя согреет

   Чисты хранящих сон твой лица

   И в звездном свете серебрится

   Пыль кружевная водопадов

   Цветы осыпают пыльцу

   На чуть золотые косы.

   Я звезды тебе принесу

   В предутренних чистых росах

   О

   Мелет

   Смеется ручей

   Весна пролетит

   Не догонишь

   Я песню сыграю тебе

   Ты в танце венок уронишь (1.)

  

   ___________________________________________________________________________________________________________________

   1. Песенный текст группы "Тамлин".

  

   ...Гарав открыл глаза.

   Было утро.

   В высокое окно с двойным стрельчатым разрезом, разделённое тонкой колонной в виде раскинувшего ветви дерева, лилось солнце, залетал тёплый ветерок и заглядывала зелёная листва.

   Пела какая-то птица - звонко и монотонно.

   Белый - даже, казалось, светящийся - навес над широкой постелью, в которой лежал под тонким покрывалом Гарав, поддерживали тоже сделанные в виде древесных стволов, только деревянных, балясины.

   На краю кровати сидела и трогала струну арфы - снова и снова - Мэлет. И золотые локоны полускрывали её лицо, падая на гриф.

   Это была не птица - звучала струна её арфы.

   - Мэлет? - Гарав привстал на локтях.

   Эльфийка подняла глаза.

   - Мэлет, - повторил мальчишка.

   - Ты жив, - губы Мэлет тронула улыбка.

   - Я умирал? - удивился Гарав. И - вспомнил сразу всё. Откинулся в постель и закрыл локтем глаза. Потом - осторожно подсунул свободную руку под себя. Пальцы нащупали не шрам - участок нежной молодой кожи. Но сомнений не оставалось - именно сюда вошла стрела.

   - Ты почти умер, - Мэлет поставила арфу на пол и положила руки на плечи человеческого мальчика. Гарав напрягся, дёрнулся даже... но потом расслабился. Фиалковые глаза были совсем близко, и в них хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь.

   - Где я? - одними губами спросил он. Мэлет улыбнулась, и Гарав ощутил её чистое, тёплое дыхание:

   - Карнингул. Имладрис. Раздол. Называй, как хочешь - это мой дом и дом моего отца.

   - Глорфиндэйл вылечил меня? - напряжённо спросил Гарав и чуть повернул голову, пытаясь увидеть всю остальную комнату. Он хорошо помнил ставшие бешеными глаза могучего эльфа и свой страх - уффф... Нет, никого не было больше в округлой маленькой зале. Только из-за дверного проёма - ничем не прикрытого - слышалась отдалённая музыка. - Я... слышал твой голос. Там... Я давно здесь?

   - Уже две недели, - эльфийка тронула волосы Гарава. Он нахмурился:

   - Кто победил на бродах?

   - Мы, - улыбнулась Мэлет. - Войско вернулось с победой. Укрепления ангмарцев в Рудауре разрушены, и твой рыцарь просил передать, что тебя ждёт награда, едва он вернётся. Они устраиваются лагерем в Пригорье.

   - В Пригорье - это хорошо, - Гарав вспомнил Ганнель... и Тазар. - Мэлет, я...

   - Я всё знаю, я видела твой путь в эти месяцы, - ласково сказала эльфийка. - Ты глупый, человек... Закрой глаза и поспи ещё. А потом тебе можно будет вставать. Закрывай глаза. Закрывай...

   И Гарав закрыл глаза.

* * *

   Туман пришёл вечером, когда они сидели в беседке и смотрели на золотую листву. Казалось, Раздол опустел - Гарав не видел ни одного эльфа, только временами слышал голоса и музыку. А завтра ему предстояло отправляться в Пригорье, и этот вечер в беседке был последним.

   - Туман, - сказала Мэлет, вставая. - Я принесу плащи и вина... - она пошла к выходу из беседки и, оглянувшись, сказала, прежде чем ступить на укутанную туманом дорожку: - У меня будет сын. Я знаю.

   И ушла.

   Гарав негромко рассмеялся, раскинул руки по перилам, помотал головой. Пробормотал:

   - Когда иссякают запасы вина, мешают забыться цена и вина, становится в тягость любая война... и все идет на... - а потом стал напевать вспомнившееся и переведённое ещё в Зимре: