Гарантия безопасности

— Эта линия связи соединяет единственных людей в мире, способных спасти его от ядерной катастрофы. Мы должны сделать все возможное, чтобы не дать нашим бомбардировщикам достичь Москвы. В то же время мы должны твердо убедить русских, что произошел несчастный случай, но никоим образом не прелюдия к всеобъемлющей агрессии со стороны США. Я уже сделал все, что зависело лично от меня, для выполнения этих двух задач. Отозвать самолеты оказалось невозможным, но попытки установить с ними радиосвязь неустанно продолжаются. Для всех американских вооруженных сил, как наступательных, так и оборонительных, отменена «красная» готовность, в чем советское руководство могло убедиться с помощью национальных технических средств наблюдения. Советское руководство признает теперь, что их ПВО может не суметь воспрепятствовать прорыву нашей шестой эскадрильи. Перед ним стал вопрос вопросов: должны ли они нанести ответный удар по территории Соединенных Штатов? Советский премьер-министр сообщил мне, что некоторые из его генералов высказываются в пользу нанесения такого удара. — Голос президента дрогнул. — Что вполне понятно.

Ловящий слова президента полковник Касцио мгновенно осознал их смысл, и его охватила ужасающая растерянность. Он знал, что, окажись на месте разгневанных русских офицеров, среагировал бы точно так же. Касцио обвел глазами коллег. Необычность ситуации парализовала всех.

— Советский премьер занял такую же позицию, какую, думаю, в его положении занял бы я. Отложил принятие решения о нанесении ответного удара. Я думаю, он склонен верить в неумышленность случившегося. Но мы должны твердо убедить в этом и советского премьера, и его главных советников. Я приказываю каждому американцу оказать полное содействие советским офицерам в любых мерах, которые они предпримут для уничтожения наших вторгшихся самолетов. Это категорический и безоговорочный приказ. Предоставить любую информацию, которую запросят советские офицеры. Хочу подчеркнуть, что любое колебание, любая попытка утаить информацию могут иметь самые трагические последствия. Есть ли ко мне вопросы?

Президент смолк. Вопросов не последовало.

— Господа, желаю вам удачи, — сказал президент. — Все мы оказались в трудном положении. Ожидаю, что все вы проявите патриотизм и без малейших колебаний выполните мои приказы.

Раздался щелчок. Президент положил трубку.

Генерал Боугэн обернулся к полковнику Касцио. Позеленевшие глаза полковника яростно блестели в приглушенном свете. Неожиданно из «контактного» телефона послышался голос советского переводчика:

— Ракеты «Бладхаунд» снабжены как тепловой, так и радарной системами наведения? — спросил он. — Ряд наших самолетов был сбит ракетой, которая, похоже, наводилась не на источник теплового излучения, а на радиопередатчик. Может такое быть?

— Полковник Касцио ответит на ваш вопрос, сэр, — сказал генерал и кивнул полковнику.

Полковник Касцио в упор смотрел на генерала. Даже при тусклом освещении было видно, как побелело его лицо и слегка закатились глаза. Затем его горло сжалось в непроизвольной конвульсии, как у рыдающего человека, но с губ не сорвалось ни звука. Он покачал головой, протянул палец к кнопке под «контактным» телефоном, но в дюйме от кнопки палец застыл. Застыло все тело полковника, охваченное, казалось, приступом паралича. Ни звука, ни дрожи — он просто напрягся и застыл, как завороженный.

Генерал ощутил привкус дурноты. Человек далеко не сентиментальный, он знал, что не обладает глубокой интуицией. Однако прекрасно понял, какому чудовищному явлению оказался свидетелем. Годами полковника Касцио натаскивали хранить военную тайну, не выдавать секретов и подозревать советских. Он прожил полжизни, храня в уме данные, озаглавленные «совершенно секретно», и упорно, с безустанным прилежанием замуровывал их в святая святых своего мозга. Теперь же от него требовали идти против усвоенного рефлекса, сломать инстинкт, вбиваемый в него на протяжении всех лет службы. Но в то же время он был приучен выполнять приказ, любой приказ, поступивший от законного начальства. Все вместе взятое — это уже было чересчур, и полковник Касцио оказался перед дилеммой столь крутой и жестокой, что не мог даже сдвинуться с места.

Генерал Боугэн тронул его за руку. Это было все равно что коснуться мраморной статуи. Другой рукой генерал нажал «контактную» кнопку.

— Отвечайте, полковник! — громко и повелительно сказал генерал. — Советские офицеры слышат мои слова.

Напряжение, возникшее в зале, физической болью сжимало уши.

— Я вам приказываю! — повысил голос генерал.

Полковник, ощерив зубы, ответил генералу невидящим взглядом.

— Я вам приказываю, — повторил генерал мягко.

Полковник Касцио испустил стон. Бессмысленный вопль агонии и отчаяния. Тело его расслабилось, он затряс головой.