Гардар 4

— Жаль. Я признаю, что вы, маги Гардара, достойно сражаетесь и достойно уходите. Рад, что могу сказать это хотя бы тебе.

Я тоже помолчал, не зная, что ответить. Я уже стоял вплотную к Гравою и видел в его теле ту самую дыру. Огромную, размером с голову. Живота у Гравоя просто не было, а уцелевшие таз и ноги оказались повёрнуты под странным углом. Просто потому, что их соединяли с остальным телом только узкие полоски плоти под лохмотьями одежды.

Крови не было. Не было и тяжёлого запаха внутренностей — впрочем, на этом поле бойни я не уверен, что сумел бы его ощутить. А белые всполохи, которые я заметил издали, вырывались из-под грудины Гравоя, на миг освещая странную фиолетовую плоть раны.

— Что с вами, Гравой?

— Умираю.

— Что? — я не поверил.

— Столь сильные, как я, существа умирают долго. Вернее будет сказать, что я на сотню лет ухожу в разъедающие объятия Астрала. Но хотя бы достойно провожу тех гардарцев, что погибли из-за меня.

Я молчал, не зная, что сказать. Я шёл сюда, надеясь, что Гравой всего лишь ранен. Как он верно сказал, разве могут существа подобной силы умирать от одной раны? Пусть и такой огромной? Ему недоступна стихия Жизни? Гравой поднял руку, движение давалось ему с явным трудом и указал пальцем мне за спину:

— Тебе туда. Чуть правее осевого потока.

— И что там?

— Место где ты появился. Наш город. Город Стражей. Я бы тебя перенёс…

Я не выдержал:

— С такой-то раной, Гравой? Побереги силы.

Он, заставив меня удивлённо вскинуть брови при виде такой открытой эмоции, хмыкнул:

— Не в ней дело. Сил у меня ещё полно, разрушено тело, которое должно повелевать, проводник силы, а не сердце. Я даже не знаю, кого винить в случившемся.

— Винить?

— Да. Столько всего случилось в один день, что иначе как судьбой это не объяснить. Сначала кто-то вмешался в схему оазисов.

— Вмешался?

— Ты тоже ранен? — Гравой поразил меня ещё сильнее рассмеявшись. — Оглох от своих же заклинаний?

— Н-нет.

— Кто-то, не спеша, оазис за оазисом, вмешивался в Великое заклинание, смещал баланс. Сколько я ни просеивал эти пески, так и не сумел найти неучтённых оазисов. — Я замер, внимательно слушая Гравоя и одновременно вспоминая слова Ильмара. — Пытался противостоять изменениям, но даже твой оазис с огнём не спас Таттву.

Я не сумел сдержать злости:

— Значит, это правда?

— Что именно?

— Я встречался с одним из магов. С Ильмаром. Он считал, что изменение Великого заклинания — это дело рук Стражей и готовился к этому.

— Ильмар? — Гравой задумался, качнул головой. — Не помню, чтобы он был настолько хорош. — Видя моё непонимание, пояснил: — не всякий Страж из «хранителей», отдав сотни лет оазисам, сумел бы засечь изменения Таттвы. Ему банально не хватило бы силы и опыта.

Меня снова задело это пренебрежение:

— Даже если он гений?

Гравой отмахнулся:

— Даже если он гений. А знаешь, вы вообще не должны были встретиться. Оазис Ильмара далеко от твоего, ему нечего было делать в тех местах. Если только… — Гравой снова ухмыльнулся, — его не послали туда.

— Что?

— Я искал оазисы, позабыв, что есть старый способ поддержки Таттвы.

Я сообразил:

— Развалины?

— Да, Костуры. И их он отыскать сам не мог. Ему помогли.

— Значит, — я помедлил, но сказал это, — все же Стражи.

— Досадно, но, похоже, начали всё и впрямь мои собратья. Кто-то из «затворников».

Невольно я обернулся на поле трупов, указал на них Гравою:

— Вот это называется затворничество? Остаться с этим один на один?

— Так и происходят здешние битвы, гардарец. Раз за разом, сотни лет.

— Не ты ли, — я снова в запале забыл о вежливости, — Гравой, говорил мне об опасности? Что тёмные не должны найти Сердце Мира?

— Ты прав. Нам повезло, что всё это выпало на мою стражу. Окажись здесь кто послабее и «затворники» первые бы вырвали себе все волосы. Скажу честно — это была лучшая моя битва. Да и на горизонте отлично полыхает, боги гибнут там один за другим. Теперь, думаю, у нас будет несколько десятков лет относительного спокойствия. Посвящение, после которого избранные становятся богами, не может происходить по щелчку пальцев. К силе нужно привыкать.

— Ты смеёшься, но я не вижу поводов для смеха. Погибли мои товарищи. Насовсем. Они не вернутся и не встанут рядом со мной. Даже через сотню лет.

— Я знаю, Аор, я знаю. Я помню, что они не Стражи, а обычные люди. Мне жаль, но не думай, что план «затворников» был именно таким. Никто не хотел того, что вышло.

— Это как?

— Твой Ильмар ходил по Костурам, разрывая руины и замыкая в них рунные круги.

— Ильмар?

— Все Стражи у Таттвы и переходы своих собратьев я бы сразу обнаружил. С нашей силой мы разрываем пространство, оставляя за собой следы.

Я вспомнил, как Ильмар исчезал, лишь немного отдаляясь от меня, неуверенно спросил:

— А если сила меньше? Есть ли артефакты, которые позволили бы магистру Искусства использовать эти переходы.

Гравой шевельнул пальцами, просеивая через них песок и чуть погодя кивнул:

— Их можно создать. Для нас это не так сложно.

Я захохотал, опустившись на песок и утирая слёзы. Сквозь смех услышал Гравоя:

— Что с тобой?

— Ничего.

С трудом успокоившись, выхлебал полфляги воды и объяснил: